Жизнь в подарок

Дела закрутили целиком и полностью, но ко времени начала движения каравана я успел все сделать, как должно быть. Сам в этот раз буду ехать верхом. Для этого я взнуздал Орлика, жеребца, на котором раньше передвигался управляющий боярина. Плохо, не успел вчера подогнать под себя снаряжение, но боевой пояс сумел приспособить, пробив дополнительные отверстия в толстой коже. На него повесил только нож и за него засунул два пистолета. Конечно, так их носить не очень удобно, но привыкать нужно, по крайней мере пока не изготовлю нормальную кобуру.

Трофеями мне досталось и пять сабель. Так как пользоваться подобным оружием не умею, решил пока отложить их в сторонку, а себе в памяти сделал отметку – найти толкового наставника.

Когда караван пошел, я попросил братишку порулить телегой, а маму – разобрать переменные сумки, которые мы так и не успели осмотреть. Надо понимать, чем разжились, и уже сейчас думать о приобретении всего необходимого для нормальной жизни на новом месте.

С трупа управляющего я снял почти двести серебряных рублей, плюс с остальных почти тридцать. Довольно большие деньги, по местным меркам, надо распорядиться ими с умом. Во вьюках обнаружили много нужных и полезных вещей, начиная от запасной одежды, как чистой, так и требующей стирки, и заканчивая необходимой в походе утварью и посудой из меди.

Удивили сумки управляющего. Там, помимо серебряной фляги и тарелки с ложкой, был боевой лук с двумя колчанами стрел и запасными тетивы. Лук производил впечатление. Это было настоящее произведение искусства. Когда я его внимательно разглядывал, ко мне подъехал один из казаков и сказал:

– Это очень хороший лук. Такие делают османы, и стоят они огромных денег. Можно мне его испытать?

Почему бы и нет – у меня не хватит сил даже тетиву натянуть, а посмотреть, на что он способен, хочется. Поэтому я молча протянул лук воину. Тот спокойно, не особо напрягаясь, натянул тетиву и, достав из колчана три стрелы, выпустил их со скоростью пулемёта в стоящее вдалеке дерево. Когда подъехали посмотреть на результат, я только завистливо вздохнул. Всё три стрелы торчали посередине ствола, выстроившись в вертикальную линию строго на расстоянии сантиметра два друг от друга. Такого мастерства я не видел ни в этой, ни в прошлой жизни. Поэтому сразу задал вопрос:

– Научишь? Я заплачу.

Казак посмотрел на меня хмурым взглядом.

– Этому быстро не научить, – ответил он, – а нам скоро в поход.

– Мне хотя бы азы, – пользуясь моментом, попросил я, – а дальше сам тренироваться буду.

Немного подумав, я добавил:

– Мне ещё и саблей надо учиться обращаться. Даже не знаю, кого просить.

– Могу и с саблей, – ухмыльнулся казак, – только такая наука дается не каждому. Тяжёлое это дело. Да и стоить будет немало.

– Сколько это немало в твоём понимании?

Казак в очередной раз хмыкнул и ответил:

– Я видел среди твоей добычи сабельку, которой будет в самый раз для оплаты науки.

И даже не спросив, согласен ли я с таким раскладом, он продолжил:

– Заниматься будем ежедневно, по часу утром и вечером, пока не уйду в поход. Начнешь жаловаться на трудности, на этом все и закончится. Плату, которую ты отдаёшь сейчас, в таком случае не верну. Если согласен – жми руку.

С этими словами он протянул свою лопатоподобную руку, которую я, не сомневаясь ни мгновения, пожал..

– Меня зови Угрюмый, – хмыкнул он, – все так зовут.

Казак развернул коня и, не торопясь, поехал догонять караван. Я сделал тоже самое.

Надо сказать, что Угрюмый действительно отличался от других какой-то мрачностью характера. Возле каравана он снял тетиву и с неохотой вернул мне лук, который я спрятал в телеге среди другого оружия.

До обеда ничего значимого не происходило, а вот во время короткой остановки ко мне подошёл наставник – дальше буду называть его именно так – и принёс два продолговатых полотняных мешочка, которые прикрутил широкими сыромятными ремешками к моим запястьям, и велел не снимать, даже отходя ко сну. Странный, надо сказать, у него подход к учёбе. Ну да ладно, выводы делать рано, поживем – посмотрим, как оно будет. А будет, думаю, не легко.

Несмотря на то что привязанные мешочки не отличались каким-то большим весом, уже через час я просто не мог поднять рук. Даже не замечал до этого, сколько человек в своей жизни делает непроизвольных движений руками. Я уже не говорю о таких случаях, как отогнать комара или мошку. Хватает и других раздражителей – то хочется почесаться, то непроизвольно сопроводить слова каким-нибудь жестом. Уже через пару часов я старался таких движений не делать, а к вечеру большей частью дел пришлось заниматься маме с братом. Хорошо, сегодня никакой тренировки не случилось, иначе даже не представляю, как бы я выкручивался.

На следующий день утром поймал себя на мысли, что даже во сне старался не шевелить лишний раз руками. А встал разбитым, как будто трудился всю ночь.