Жизнь в полумраке

Так и прошло несколько лет. Как-то Юра сообщил Гене, что окончил институт, получил распределение в экспедицию. Вот только отпуск отгуляет, и на работу. Обещал скоро приехать.

Глава девятнадцатая Неожиданная встреча

Когда Юра добрался до Граково, солнце уже клонилось к горизонту. Стоял, казалось, нескончаемый теплый вечер. Заходящее солнце уже робко пробивалось среди густой листвы деревьев, создавая под ними таинственный полумрак. В глухой осенней тишине Юра ступил в аллею. Едва он вошел под сень деревьев, овладело им нестерпимое уныние. Нестерпимое от того, что его не смягчала даже солидная порция мучительной грусти, какую пробуждают в душе воспоминания о юношеских годах, проведенных в этих краях, о его прогулках под раскидистыми деревьями аллеи с Машей, и первом поцелуе, робко сорванном с ее, пахнущих свежестью, алых губ.

Открывшееся ему зрелище — и сама аллея, и значительно подросшие за прошедшие годы деревья, и появившиеся ранее отсутствующие кустарники, обрамляющие тропинку — ничто почему-то не радовало глаз. Сама мысль, что на этой аллее расцвела и так безвременно погибла его любовь, что прошли безвозвратно те безмятежные годы, ложилась невообразимо тяжким грузом на душу. И этот груз сжимал сердце, мешал дышать свежим вечерним воздухом, насыщенным запахами начинающего осеннего листопада. И взор его не радовала вечерняя безмятежность раннего осеннего вечера. Погруженный в свои невеселые мысли, не обращая внимания на склонившиеся в молчаливом поклоне деревья, ступил он на песчаную дорожку аллеи.

Он не сделал и нескольких шагов, как из глубины аллеи вдруг донеслось до него карканье птицы, наполнившее сердце необъяснимой тревогой. И как бы в ответ на него раздался жуткий женский смех, преисполненный неземным сарказмом.

Юра вздрогнул от неожиданности, от мистичности происходящих событий и вдруг возникшей обстановки. Он поднял голову от дорожки, оглянулся вокруг. Он был один в этом сюрреалистическом мире. Усилием воли, подавив в себе неожиданный и непонятный страх, Юра лишь быстрее зашагал по аллее. Он прошел уже больше половины аллеи, когда неожиданно для себя увидел под сенью стоящего у тропинки огромного дуба, Машу.

Сердце Юры забилось в тревожном ожидании чего-то неясного, необъяснимого и в то же время радостного и долгожданного. Мысль его оцепенела от неожиданности, от радости, захлестнувшей его с головой, и напрасно он пытался расшевелить ее усилием воли. Она бессильна была быстро перестроиться с тяжелых раздумий на лад более возвышенный, лирический.

Отчего, подумал он неожиданно для себя, отчего так угнетает меня один вид Маши. Юра старался это понять и почему-то не находил разгадки своему странному состоянию. Он никак не мог совладать со смутными, непостижимыми, какими-то зыбкими и неустойчивыми образами, которые порождала в его мозгу Маша.

В робких, с трудом пробивающихся сквозь густую крону деревьев, лучах, почти зашедшего за горизонт солнца, с рыжими, цвета слегка потемневшей от времени меди, раскинувшимися по плечам, волосами, в ослепительно белом платье, она стояла, замерев в томительном ожидании. И она была ослепительно хороша в эту минуту.

От неожиданности Юра несколько мгновений, молча, любовался ее великолепной фигурой. А потом, притихшая было в сердце любовь, слегка притушенная за годы разлуки, вспыхнула с новой силой, обжигая его сознание и душу. И он, отбросив все сомнения, позабыв обо всем на свете, бросился к ней с распростертыми объятиями. Он притянул девушку к себе, обнял ласково.

Она прильнула к нему всем телом, не сопротивляясь, но и безучастная к его действиям. Юра, наконец, почти полностью овладев собой, вдохнул в себя воздух полной грудью и почувствовал восхитительный аромат ее волос и прохладное, шелковистое их прикосновение к своей разгоряченной щеке.

На какое-то мгновение, правда, в его голове мелькнула неожиданная, неприятная мысль, будто обнимает он не свою любимую, встречи с которой он долгие семь лет так ждал, и, чего уж там обманывать себя, боялся, а бездушный пластмассовый манекен в местном универмаге.

Но он усилием воли отбросил эту несвоевременную мысль и заглянул в ее огромные и бездонные как озера зеленые глаза. Волна чувств захлестнула его, отодвинув все остальное на потом. Она не предпринимала никаких попыток сопротивляться его действиям, но и не отвечала на его ласки.

— Что с тобой, любимая? — обескуражено спросил ее Юра, слегка обиженный ее холодностью.

— Мне, Юра, приснился какой-то сон, — начала медленно, как бы с трудом подбирая слова, говорить она. И говорила она голосом тусклым, как неудачно засушенный поздний осенний лист, совершенно лишенным каких-либо эмоций. Юре стало совсем не по себе, в душе его зародились и начали крепнуть мысли о необычности происходящего, однако он подавил в себе эмоции и постарался внимательно внимать словам девушки.