Жизнь в розовом свете

Франсуаз окончательно разозлилась: банный халат Шарлотты едва запахивался у неё на животе, полотенце громоздилось смехотворным тюрбаном. Второй раз этот парень застал её врасплох.

— Вы испортили дорогую отделку, а теперь без всякого предупреждения врываетесь в дом! — Она сделала шаг вперед, пряча за спину рвущую в той руку. Похоже, дубине достанется все, что причитается мерзавцу Жану. — Вон! — скомандовала Франсуаз.

— Зря нервничаете, мэм. — Парень продолжал добродушно улыбаться. Спорим, вы не найдете и следа дыри после моей работы? Уверяю, вам будет даже скучно смотреть в потолок, не имеющий никакого изъяна.

— Скорее, я стану бешено хохотать, вспоминая ваши труды. — Франсуаз сосчитала до 25 и отступила, пропуская рабочего. — Пройдите в ванную. Постарайтесь ничего не испортить и не развести грязь. — Она выразительно посмотрела на заляпанные краской кеды парня и роскошный ковер.

Рабочий с готовностью сбросил обувь и пошел в ванную босиком, мелькая розовыми пятками. Этот парень, очевидно, пренебрегал носками.

Франсуаз выключила кофеварку, сделала пару глотков крепкого черного кофе и даже не достала из духовки давно готовые тосты. Позавтракать с аппетитом ей, увы, опять не удалось. Сейчас-то для этого была вполне уважительная причина: непрофессионализм и безответственность во всяком деле бесили Франсуаз.

Она обошла квартиру, смахивающую после уборки на музей и присела на пуф у трельяжа. Включила по????????? хрустальные бра, в упор уставилась на свое отражение, готовя беспристрастный приговор.

Как ни крути — лишних пятнадцать лет и столько же килограмм. Та крошка, что была с Жаном, весит наверняка не больше шестидесяти. И вряд ли отметила двадцатилетие.

С фотографической отчетливостью Франсуаз вспомнила всклоченные каштановые пряди, маленькие, подрагивающие от толчков груди, полуоткрытый, натурально пунцовый, искусанный в страсти рот. Шарлотта права, пора заняться собой. Открыв ящички, Франсуаз вывалила на тумбу гору косметики, затем тщательно, со знанием дела «нарисовала лицо». Жан вселил в неё такую несокрушимую самоуверенность, что она — профессионалка — стала пренебрегать макияжем. Он вероятно забыл, какими зелеными могут быть её глаза, как сочно блестят губы, умело сдобренные парфюмерной «приправой». А волосы? Тряхнув головой, Франсуаз распустила длинные густые пряди. Когда они впервые встретились в «Парижском небе» прическа Франсуаз казалась небрежной. Кому надо знать, что два часа, проведенные в парикмахерской, сделала её природную ценность настоящим сокровищем. Мусс, гель, лак… слегка подвить, немного начесать… Может, отрезать вновь челку? Щелкнув маникюрными ножницами, Франсуаз остригла переднюю прядь. В лице появилось что-то давно забытое, игривое. Но шея и плечи — ужасны. Сбросив халат, Франсуаз провела руками по своим бокам, приподняла груди. — «Может сделать глобальную подтяжку? Заняться аэробикой, голодать?» Вдруг она показалась себе такой жалкой, потерянной, что в глазах повернулись слезы и все поплыло в горячем тумане. Плаксивость — жалкая привилегия слабых.

— Мадам, вы прекрасны…

Сквозь кривую оптику слез Франсуза увидела стоящего в дверях ванной парня. Он подошел к ней, не отрывая восхищенных глаз и встал за спиной, любуясь отражением.

Франсуаз не шелохнулась. Руки парня легли ей на плечи и, лаская кожу, наслаждаясь ею, спустились к груди.

«Что делать?! Что? Что…» — панически засуетились бестолковые мысли. — «Заткнитесь!» — приказала им Франсуаз, закрывая глаза и откидывая голову.

Ковер Шарлотта недаром привезла из Египта. Мягкая натуральная шерсть, чистые тона, чудесный рисунок. Лежа в объятиях темных рук, не выпускавших её, Франсуаз рассматривала осликов и верблюдов, идущих караваном по сине-зеленой кайме. Она лежала спиной к своему случайному партнеру, ощущая его влажную кожу, запах пота, крепость мышц. Она никогда не забудет того, что произошло. Но не вспомнит, наверное, его лица.

— Ты чудесная. Восторг, — шепнул он в затылок и прильнул губами к шее.

Его тело прижалось к её спине, бедрам, ногам, стремясь захватить добычу всю целиком. Так маленьких насекомых растворяют в своей манящей плоти. «Отрава, яд, страсть…» — пронеслось в голове Франсуаз. Прежде чем вновь провалиться в горячечное блаженство, она взглянула на каминные часы: любовники провели на ковре больше часа!

— Эй! — Она отстранилась. — Тебе пора на работу.

— Ого! — Он тоже увидел отмахавшие круг стрелки. — Совсем спятил. Не могу от тебя оторваться. — Он притянул её к себе.

— Жадина. — Франсуаз не поддалась. — Тебя выгонит шеф.

Парень нехотя поднялся, подмигнув Франсуаз, натянул джинсы. Она медленно встала и, послав ему воздушный поцелуй, рухнула поперек огромной, покрытой синим атласом, кровати…