Жизнь в солнечном луче

Рано утром, на рассвете, они отправились в путь. Полковник считал, что именно многодневная поездка вдвоем поможет обоим лучше узнать друг друга.

В Ростове они заехали к фронтовому другу полковника, отставному авиационному генералу. Подвижный, хоть и грузный, он закружил Яснова по прихожей, крикнул на кухню:

— Стол — горой! Друг приехал!

Потом увидел Сашу, раскинул руки.

— Сынуля? Молодец — парень! Что, конечно, летчиком будет? Отлично. Мой шалопай тоже пойдет по стопам отца. Когда? А, в этом году? Мой тоже. Вот и напарник есть! Что? Я уже договорился насчет своего оболтуса. Обещали! В какое? Ну, и мой туда же. Может, позвонить? Я могу, хоть сейчас. И никаких экзаменов. Все это формальности для кухаркиных детой.

— Но ведь мы с тобой и есть кухаркины дети,— возразил полковник.

— То мы, а не они!

Пока полковник и Саша приводили себя в порядок, генерал позвонил какому-то своему другу.

Войдя в гостиную, Саша услышал, конец разговора:

— Чтоб все было, понимаешь! — Генерал положил трубку, сказал полковнику:— «Повара» вызвал. Кавказскую кухню знает на зубок. Таких закатит цыплят табака, что закачаешься.

— Ты это зря затеял,— сказал полковник.— У нас есть работешка. Хочу машину посмотреть. Профилактика, так сказать.

Генерал замахал руками.

— Да что ты! Нет ничего проще! — Он схватил телефонную трубку, недолго подумал.— Сейчас я вызову двух спецов. За вечер они тебе наведут на твой тарантас такой блеск, что ты неделю качаться будешь. Бесплатно! И не возражай. Мне один вечер с тобой дороже целой армии.— Он поговорил о кем-то.— Через полчаса будут во дворе.

Генерал подсел к полковнику.

— Претензия есть у меня. Что ж это ты про меня ничего еще не написал? Я ж тебе разрешал использовать.

— Не успел еще, подбираюсь к тебе.

— Смотри, чтоб все в ажуре было, и без дегтя. А то ведь на войне всякое бывало.

Потом примчался еще один отставной летчик. Он, едва познакомившись с Ясновым, ринулся на кухню и вместе с женой генерала принялся за приготовление ужина.

— Уметь жить,— сказал генерал,— это значит уметь пользоваться людьми, которые тебя любят. Уметь быть любимым н нужным. А?

Яснов пожал плечами.

— Бог его знает,— ответил он. — После войны я, собственно, узнал в настоящую цену одно — одиночество.

— А сын? — вдруг спросил генерал.

— Это долгая история.

Протяжный автомобильный сигнал остановил полковника, и оказалось как раз кстати, потому что полковник никак не мог решить, можно ли быть откровенным сейчас.

— Профилактика! — генерал вскочил.

В ту же секунду Яснов решил, что появление Саши в его жизни должно остаться тайной, «семейной» тайной.

Пока генерал во дворе что-то объяснял приехавшим мастерам, а полковник терпеливо вместе с мастерами слушал его, явился сын генерала. Был он таким же энергичным, как отец, подвижным, веселым.

— Яснов? — спросил он.— Понятно. Батя притащил своих спецов. Ваша машина будет иметь вид огурчика. Меня зовут Семеном. Назвали как деревенщину. Теперь сами не рады.

Саша удивленно посмотрел на него.

— Ты что? — спросил Семен.— Останешься с ними? Слушать их россказни? Да они ж врут больше! Как начнут, захлебываются! Что ты так на меня смотришь?

— Как?

— Как будто я неправ. Что, ты думаешь, твой отец вчистую получил Героя? Просто повезло. И моему везло. Всю жизнь везло. Что, может, твой отец, ты скажешь, настоящий герой? А?

— Настоящий,— ответил Саша,— не поддельный. Это все знают.

— Может, в ресторанчик смотаемся? У меня деньги есть. Ну?

Я не могу,— ответил Саша.— И не хочу.

Ему стало нестерпимо противно быть вместе с этим парнем, он хотел ему высказать все, что успел про него подумать, но не решился.

— Не хочешь? Или бати боишься? Я так своего не боюсь.

Появилась жена генерала и принялась вытаскивать из серванта парадный сервиз. Вернулись хозяин и гости.

— Утром уедем? — улучив момент, спросил Саша полковника.

— Тебе здесь не нравится?

— Скучно.

— Но ведь вдвоем скучнее?

— Нет. С вами — не скучно.

За столом генерал вел себя шумно, рассказывал всякие истории, вперемежку с анекдотами, которые не всегда были приличными. Полковник искоса поглядывал на Сашу, пытаясь разгадать, как тот воспринимает грубоватость генерала.

— Помнишь,— вдруг спросил генерал,— у нас была игра? Аэродром в Рио-де-Жанейро, в чью назван честь? Вспомнил!

— Сантос-Дюмон,— спокойно ответил полковник.

— Помнишь! В Генуе?

— Колумб!

— В Венеции?

— Марко Поло.

— Смотри, не забыл!

— А ты? Аэропорт в Калькутте?

— Дам-Дам! — радостно воскликнул генерал.

— В Веллингтоне?

— Парапарауму. Язык свернешь.

— В Дели, в Гонконге?

— Палам, Кай-Так. Эх, друже, жизнь ведь игра. И только! — Слушай,— генерал наклонился через стол к Яснову,— я все никак не могу вспомнить подробности твоего боя с этим асом, что летал на машине, подаренной Герингом. Долго вы гонялись друг за другом? Хоть бы написал!

— Я уж призабыл,— ответил полковник.

— Ты напиши. Прочитают — качаться неделю будут.

— Слабо все помнится.— Полковник опустил голову.— Да и кому это теперь нужно?

— Им! — Генерал ткнул пальцем в грудь откинувшегося на спинку стула Семена.— Им, недорослям! И твоему тоже!