Жизнь в стиле С (СИ)

— Увертки и хитрости вам, не помогут. Время вышло. Отвечайте! — Рощин насмешливо и настойчиво, словно учитель на нерадивого ученика, смотрел на Таню. Она, точно, ученица, не подготовившая урок, прятала глаза и давилась словами.

— Вы согласны быть моей женой или нет?

Таня беспомощно развела руками:

— Не знаю.

— То есть?

— Я не хочу быть плохой женой и не могу быть хорошей. Зачем тогда испытывать судьбу?

Рощин, ничуть не опечаленный полу-отказом, весело улыбнулся. Ситуация его забавляла. Ну, не смешно, право слово: он наседает, с каждым вопросом, выбирая расстояние между собой и Таней. Она — загнана в угол в прямом и фигуральном смысле — жмется, бедненькая, в угол дивана, не знает, куда деваться от прямых вопросов и настырного соседства. Убежать невозможно. Спасительные костыли Рощин предусмотрительно убрал подальше.

— О судьбе потолкуем позже. Сейчас я бы попросил уточнить: вы не хотите быть вообще моей женой или именно плохой? — обостряя ситуацию, Андрей взял Танину ладонь, и, преодолевая сопротивление, притянул к губам.

— Пустите, мне больно, — лицемерно прошептала она.

— Ах, оставьте… — губы пробежались по тыльной стороне ладони, щекотливыми касаниями понежили наружную, замерли у тонких пальцев. Напряжение кисти ослабло, мгновение женская рука принимала ласку добровольно, без принуждения. Затем мышцы вновь отвердели, отвергая насилие.

— Пустите, — попросила Таня.

— Никто вас и не держит, — отмахнулся Рощин, немного смущенный.

— Андрей Петрович, я устала взывать к вашему благоразумию.

— Ах, Танечка, — Андрей вытянул ноги, руки закинул за голову, устремил мечтательный взгляд в окно. — Какие же у нас возвышенные отношения! Чего стоит только неизменное «вы» и романтическая отстраненность?! Вы будите во мне завоевателя! Великолепное ощущение.

— Ничего я не бужу.

— Не спорьте, мне лучше знать каким образом вы меня искушаете.

— Я?! Вас?! — возмутилась Таня.

— Ну, не я же! — отрезал Андрей. — Я, наивный человек, прямо и честно объявил о своих благородных намерениях. Вы — хитрая бестия, кокетничаете, тянете с ответом, мучаете меня, заставляете дожидаться как милости согласия.

— Отказ вы исключаете?

— Конечно. Во-первых: я свято верю сестре, а она убедила меня в вашем расположении.

— Это ошибка.

Рощин сделал испуганное лицо:

— Слава богу, Валя вас не слышит. — И громче, чем следует, проскандировал, как на параде: — Валя никогда не ошибается.

— Хватит паясничать.

— Во-вторых: я сам вижу, что нравлюсь вам. В-третьих: вам некуда деваться. С завтрашнего дня Никита будет называть меня папой. В-четвертых: я очень хочу, чтобы вы сказали «да». В-пятых: я не позволю сказать «нет». В-шестых: если я уж совсем противен вам, выходите за меня ради детей.

— Вы мне не противны, — быстро вставила Таня.

Рощин победно рассмеялся.

— Отлично, раз я вам нравлюсь, вопрос решен.

— Я не это имела в виду.

— Стало быть, мы подаем заявление в ЗАГС.

— Но ведь я не согласилась.

— Не переигрывайте, — за шутливым тоном Рощина появилась злость. — Завоеватель — не насильник. Я не могу стать вашим мужем против вашей воли.

— Андрей Петрович…

— Простите, Таня, — Рощин резко поднялся и направился к двери. — Я навязываюсь, как шлюха привокзальная. Дурак старый.

— Андрей, — полетело в спину. — Я боюсь сделать тебя несчастным.

— Мне кажется, ты не хочешь сделать меня счастливым. И себя тоже.

Таня тяжело вздохнула:

— Хорошо, я стану твоей женой.

Танино согласие, которого Рощин добивался так рьяно, почему-то не принесло радости. Напротив, на душе было тоскливо и муторно. Сердце ныло, будило тревожные мысли. Андрей сидел на крыльце, курил последнюю на ночь сигарету, слушал тишину и себя.

— Андрюша, — раздался голос Аллы Аркадьевны. — Ты уверен в своем решении?

— Нет, — выдохнул Андрей.

— Почему?

— Потому, что происходят странные вещи. Потому, что я не могу объяснить свои поступки и желания. Я знаю одно: я хочу эту женщину и этих детей, — как затверженный урок повторил Рощин.

Алла Аркадьевна покачала укоризненно головой:

— Ты любишь Таню?

Рощин раздраженно ответил:

— Это не любовь. Это повинность какая-то. Оброк. Я будто приказ исполняю.

— Чей приказ?

— Понятия не имею.

— Что ты такое говоришь?1

— Откуда я знаю?! Но я должен заполучить Таню и удержать около себя. Должен, во что бы то ни стало, любой ценой.

— Что, значит, заполучить? — удивилась старуха.

— Ах, милая Алла Аркадьевна, я придумал тысячи слов, объясняя поступки своих героев, и запутался в собственных ощущениях.

— Зачем тогда торопиться? Разберись сначала.

— Если я начну препарировать свои чувства, то пойму, что Таня — обыкновенная женщина, одна из тысяч или миллионов, дети — обуза, чужие дети — обуза вдвойне. Что счастье — химера, игрушка для дураков и т. д.

— Нет, мой милый. Ты уже взрослый мальчик и можешь сделать другие выводы. Например, что Таня — единственная и неповторимая, а ребятишки — чудо, как хороши. И что именно этой женщине, и этим детям ты хочешь дать тепло своего сердца.