Жизнь в стиле С (СИ)

Мария — химик. Ее задача — приготовить бомбы. Принимает участие во втором покушении. Предыдущее, для ее коллеги, и, кажется, любовника, закончилось трагически. Потому мысли о смерти Марту не оставляют. Она — фанатичка и немного не в себе. Впрочем, в группе все со странностями. Василию семнадцать лет. Он кашляет кровью и, по мнению врачей, протянет максимум год. У парня идея-фикс: не мучиться, а умереть геройски мгновенной смертью. Милый приятный двадцатилетний юноша Миша дико необразован, до неприличия наивен и может часами рассказывать, как гордо и уверенно будет держаться на суде, как пойдет на казнь, как посмотрит в глаза палачу. Его мечта — быть повешенным. Алексей — хитрован, себе на уме, правдами и неправдами выманивает из Руководителя деньги. При явно развитой житейской хватке, он крайне нервозен, даже экзальтирован — плачет над книгами и в кинематографе. Вот Руководитель — это, скажу вам тип! Во-первых: барин до мозга костей. Костюм, жесты, повадки — все отменного качества, все с претензией. Во-вторых: особая манера поведения, подавляющая собеседника и возвышающая одновременно.

Два раза в неделю каждый участник группы встречается с Руководителем, докладывает о результатах наблюдения. И каждая встреча — событие. Каждая — потрясение. Даже я, невзирая на хронический скепсис и полную аполитичность, чувствую неудержимые позывы к борьбе. Поэтому подозрения мои относительно внушения крепнут день ото дня. Жаль, нет возможности проконсультироваться у специалистов. Возможно, они бы объяснили восторженное отношение к смерти, замыкание жизненных интересов, механистичное суждение сознания какой-либо иной причиной. Мне же видится одно: подавленная воля; предрасположенность к подчинению. Все разговоры в группе только о терроре и смерти.

— Вот победит наше святое дело, — мечтает Мария, — народ получит свободу, вздохнет с облегчением.

— Как народ получит свободу? — спрашиваю я с наивными интонациями.

— Получит… — не вдаваясь в тонкости, обещает барышня.

Процесс обретения свободы она представляет как раздачу подарков. Добрый революционный Дед Мороз обойдет каждого сирого и убогого и каждому вручит порцию свободы.

— Что такое для тебя свобода? — не унимаюсь я.

— Свобода — это праздник справедливости и равенства.

От патетики меня тошнит. Я замолкаю и ловлю на себе подозрительные взгляды Руководителя. Моя независимость, на фоне покорности других боевиков, раздражает и настораживает его.

Иногда я устраиваю бунт — угрожаю взять пистолет и по собственному усмотрению найти жертву. Меня ругают, призывают к партийной дисциплине, стыдят за анархические взгляды. Не понятно, почему индивидуальный террор вреден партии. Не понятно, почему централизованный террор носит исключительно выборочный характер. Нами получен приказ, убить О-ва. Другие кандидатуры исключены. Строго и категорично.

Мы ведем наблюдение за О-вым больше месяца. Результатов практически нет. Зато в поле зрения попал генерал З-ко. Его ликвидировать очень просто. Руководитель, испросив санкцию у ЦК, получает отказ. Почему, в сотый раз задаюсь я вопросом. Какая разница кого убивать? Лишь бы у политической фигуры был вес. Но нет, одному человеку объявлен приговор, другому — амнистия. Из каких соображений, хочется знать? По какой причине?

Ладно, оставим острые темы. Вернемся к нашим баранам.

Как стадо баранов мы топчемся на площади перед домом О-ва. Извозчики, бросив лошадей, на соседних улицах, уже открыто кружат около особняка. Мы — лоточники предлагаем товар едва не у подъезда. Тем не менее, выезды не установлены. Операция под угрозой срыва. Руководитель принимает решение: усилить группу и отправляется в тур по краям и весям бескрайней Российской империи, однако через три недели возвращается ни с чем. К собственному счастью, большая часть потенциальных героев, в последнюю минуту успевают одуматься и предпочитают жизнь нелепой и дурацкой смерти.

Пока начальства нет, мы коротаем дни за картами и водкой. На улице льет дождь, вести наблюдение невозможно. Мы сидим в тепле и режемся в карты. На столе водка, колбаса, калач, масло, шоколадные конфеты. Денег хватает и на жизнь, и на игру. На легальном положении нам пришлось бы вкалывать, чтобы обеспечить такое существование. На нелегальном можно пользоваться дармовщиной. Достаточно сочинить доклад о проведенной работе и в убедительной форме изложить его Руководителю, чтобы твою работу сочли достаточной. У меня с фантазией порядок, вру я убедительно и красиво, наполняя рассказ множеством конкретных деталей.