Жизнь в столице

Маркку Аннила собрал уникальную коллекцию стекла. Мы тоже внесли в неё свой вклад: Виталий где-то достал старинные русские бутылки. В соответствии со своим увлечением Маркку Аннила запроектировал завод по производству художественного стекла, куда меня возил для ознакомления. У нас до сих пор сохранились его подарки: изготовленные на этом заводе большое роскошное блюдо и маленькая серая птичка. Он неоднократно бывал у нас в Москве, мы долго переписывались, уже находясь в Израиле.

Нагрузка в виде меня досталась ему ещё и потому, что он много проектировал для северных областей нашей страны. В Хельсинки, он отвёл мне в своём офисе стол, поставил на него телефон, положил список архитектурных бюро и предоставил свободу действий. Некоторое время я была в замешательстве: совсем не владела английским, на котором там все говорили, и неважно немецким. Но пути назад не было, пришлось звонить, объяснять кто я такая и что хочу от них получить. В результате этих разговоров я познакомилась со многими ведущими архитекторами страны, бывала у них и на работе и дома, участвовала во мночисленных вечеринках по поводу наступающего Рождества. Была в гостях даже в одном небольшом замке с картинами известных художников. Лес, в котором он был расположен, также принадлежал хозяину. Один архитектор, увидев что я записываю при знакомстве свои данные на бумажках, заказал для меня сотню прекрасных визитных карточек, что было тогда большой редкостью.

Второй финн, с которым я познакомилась в Ереване — Матти Мяккинен был известным, успешным и модным архитектором. И внешне он выглядел как из журнала Плэйбой. Жена его была из богатой старинной венгерской семьи и их роскошная, стильная вилла была обставлена тяжёлой тёмной старинной мебелью. Матти Мяккинен организовал мне поездку в Университет г. Оулу, куда он еженедельно летал на лекции. Там меня ожидало наряду с новыми впечатлениями несколько неприятных приключений.

Ответственная за организацию моих поездок девушка забыла договориться с гостиницей и дать мне её адрес. А я, проявив беспечность, обнаружила это только в поезде. Он прибыл в Оулу около 3 часов ночи, никто меня не встречал. Народ быстро разошёлся, и я осталась одна на открытом перроне (здания вокзала не было) на холоде в довольно лёгком кожаном пальто. Сквозь морозный туман едва светились фонари. Мысль о гостиницы почему-то не возникла, я даже не размышляла, хватит ли мне денег на номер. Решила найти общежитие Университета, о котором рассказывал один из наших русских стажёров. На улицах не было ни души, адреса я не знала и могла только надеяться на отрывочные данные из рассказа, который я слушала не внимательно. Вывески мне тоже бы не помогли, во-первых, они на совершенно непонятном финском языке, а во-вторых, их там принято делать незаметными. Однако каким-то чудом общежитие я нашла, позвонила в дверь и участливая дежурная в 4 часа ночи начала звонить в Хельсинки, а потом поселила меня в гостиницу.

В гостинице я упала на кровать и проснулась около 12 часов дня, чему никак не могла поверить, потому что за окном была ночь. Оулу находится примерно в 200 км от Северного полярного круга и зимой там темно даже днём. Я чуть было не проспала встречу с местными архитекторами в ресторане, куда они меня пригласили, и где планировали «есть маленьких рыбок».

Вечером Матти Мяккинен пригласил меня в дорогой ресторан на ужин, и по дороге у меня наполовину оторвалась подошва на сапоге. Так я и пошла в ресторан, хлопая на каждом шагу. Так потом ходила по городу и вызывала, вероятно, всеобщее недоумение. Конечно, надо бы немедленно купить сапоги, времени на магазины у меня не было. Я переходила из фирмы в фирму, с которыми договаривалась заранее, к тому же новые сапоги лежали у меня в чемодане в Хельсинки.

С сапогами в Финляндии у меня была целая история. Те, в которых я приехала, начали тут же протекать, а погода была холодная и на дорогах снеговая каша. Я попросила Виталия по телефону прислать мне другие с проводником. Им было запрещено что-либо передавать, но Виталию кое-как удалось уговорить одного проводника и сапоги быстро ко мне прибыли, и у этих-то привезённых (тоже, кстати, финских) оторвалась подошва в самый неподходящий момент.

Впрочем, на новые сапоги денег я не потратила ни копейки. Один из архитекторов пригласил меня осмотреть запроектированную им фабрику эксклюзивной обуви. Директор фабрики после экскурсии привел меня и сопровождающую меня девушку-архитектора в выставочный зал выпускаемого ассортимента и предложил нам обеим выбрать то, что нам понравится. Девушка чуть не завизжала от счастья и взяла меховые сапоги, которые, как она потом призналась, что никогда бы не смогла купить из-за их высокой стоимости. А мне показалось неудобным брать такие дорогие, и я выбрала демисезонные по типу техасских сапожек медового цвета. Позже увидела их в витрине с надписью «модель сезона» и такой ценой, что ужаснулась. Вот так, хотела продемонстрировать свою скромность, а показала жадность.