Жизнь в столице

Мать Виталия была родом из Украины, из города Кременчуга, а отец – с низовий Волги. В год рождения Виталия семья жила уже в Москве. Отец, Михаил Иванович Коломийцев, работал заместителем директора ВАСХНИЛ. В 1934 году он был назначен на пост директора института Механизации, но через 4 дня арестован и в 1938 расстрелян. («Расстрельные списки. Москва 1937-1941 «Коммунарка» Бутово», Москва, Общество Мемориал, Изд-во «Звенья», 2000 г., стр. 206.) Мать училась в аспирантуре и подрабатывала стенографисткой на съездах партии и других мероприятиях. В1938 году она тоже была арестована, как член семьи репрессированного, и отправлена в ссылку на 10 лет. Возможно, ей удалось бы этого избежать, но их трёхкомнатная кооперативная квартира в доме на Арбате (теперь одно из зданий МИДа, раньше в этом здании находился Гастроном-2) привлекла внимание сотрудников соответствующих органов. Сначала Фрину Юльевну с маленьким сыном переселили в однокомнатную квартиру в том же доме, а после ареста и её забрали. По возвращению из ссылки в 1956 году, взамен своего жилья она получила только упомянутую выше комнату.

Фрина Юльевна, Виталий, Михаил Иванович

Виталия, которому не было и шести лет, забрали в приёмник для детей врагов народа, размещавшийся в строениях Данилова монастыря. Приёмник был на положении тюрьмы и охранялся солдатами в остроконечных будёновках с примкнутыми штыками, которых Виталий хорошо запомнил. Дальше его должны были направить в детский дом и, как тогда было принято, изменить фамилию, но помог счастливый случай. Один из сотрудников приходивший арестовывать мать, сообщил о местонахождении ребёнка её сестре Софье Юльевне в Харьков. Не известно, была ли это его личная инициатива или так было принято. Софья Юльевна немедленно приехала, забрала Виталия, и он прожил в её семье несколько лет. Виталий с благодарностью вспоминает и её, и её мужа, который позволил взять мальчика в небольшую комнату коммунальной квартиры. Там он учился до 5 класса.

Во время второй мировой войны семья эвакуировалась из Харькова. Софья Юльевна отвезла Виталия к матери в посёлок Качиры под Семипалатинском. Поезд шёл по загруженным железным дорогам целый месяц и часто останавливался из-за бомбёжек. Люди по дороге болели, голодали, умирали, но Виталий и его тётя выжили. Жизнь в ссылке была не лёгкой. Фрина Юльевна работала в какой-то конторе по финансовой части, а на Виталии были все домашние обязанности: огород, дрова, вода, нехитрая еда. К счастью, его соседом был парень постарше, который всё умел делать по хозяйству, и Виталий у него многому научился. Потом он всю свою жизнь самостоятельно делает разные работы – от строительных, электротехнических, ремонта машин и всех приборов до компьютера. Школу Виталий окончил с золотой медалью, которая давала ему возможность поступить без конкурса почти в любые вузы, но происхождение из семьи осуждённых этот выбор ограничивало. Он окончил Ленинградский Кораблестроительный институт и работал по его окончанию в организациях соответствующего профиля. За аналитический ум и обширные познания во многих областях, он имеет репутацию «эксперта по всем вопросам».

Возвратились мы из путешествия по Крыму прямо к регистрации. Время на подготовку к свадьбе нам не требовалось: мы оба не любители пышных торжеств. У меня было простое белое платье, свидетели нашлись сами собой – Виталий встретил знакомого, а ко мне зашла бывшая сотрудница из Новосибирска. Не обошлось и без происшествий. По дороге во Дворец Бракосочетания такси, на котором мы ехали, было вынуждено резко затормозить и я, сидевшая рядом с водителем, врезалась головой в ветровое стекло. Удар был довольно ощутимым, но заметного следа не оставил, что было в тот момент главным. Кстати, эта была уже вторая плохая примета по поводу нашего брака. Возможно, они взаимно уничтожились, поскольку на продолжительность брака не повлияли. Праздничный обед тоже сами соорудили, помню, что среди прочего была жареная утка с яблоками и блинчики тоже с яблоками.

А между тем, я постепенно привыкала к жизни в коммунальной квартире. Оказалось, страшным проступком не выключить свет в местах общего пользования, положить в ванной мыло не на «своё» место и т. п. Надо сказать, что квартира была просторная, не захламленная, с широким коридором и большой кухней и содержалась в полной чистоте. Нашими соседями была пенсионного пара, занимавшая большую из двух комнат квартиры. Муж был тихим и незаметным, а жена Матрёна – особа довольно ядовитая. И хотя с Матрёной мы не ругались, но и нормальных человеческих отношений тоже не получалось. Я ей не понравилась сразу как «понаехавшая». В то время такого термина не существовало, но смысл был тот же что и сейчас. Это настроение разделяла тогда и Фрина Юльевна, которая в мыслях, видимо, видела не такую жену для сына. Однажды мы случайно услышали, как Матрёна её утешала, найдя у меня одно положительное качество: «ну она хотя бы близко работает». Мы эту фразу до сих пор употребляем в подходящих случаях.