Жизнь в цвете хаки. Анна и Федор

– Ну, молодой человек, рассказывай, что нового? Кто еще вернулся в поселок из наших? Тебе же с ними приходится работать, больше им негде трудиться. Удержатся люди здесь, не уедут ли в город счастья искать?!

– Да вот Павло вернулся – Таси нашей жених: сегодня сватать придут к вечеру. Ранен был, прихрамывает, говорила она. Вроде остается в деревне. Может, кладовщиком поставят, он до войны счетоводом был, значит, разбирается в бухгалтерии. А больше пока никого нет. Хоть бы уже быстрее возвращались наши мужики, девчата заждались в невестах.

– Девчата точно заждались… А ты, Федор, жениться не собираешься? Тебя уже девчата, поди, приглядели?! Сами не сватаются?– посмеиваясь с хитринкой в глазах, спросил Филипп Федорович.

– Хочу жениться, да девушка не решается ответить согласием. Не знаю, как к ней и подойти,– в тон ему ответил Федор, поглядев на Аню.

– Ну, ты, наверное, плохо спрашиваешь ее согласия, она и не решается. А что ты можешь ей дать, если она согласится выйти замуж-то? Будешь ли беречь, любить? А то загрузишь хозяйством, сделаешь ее рабой в своем доме… Кому улыбается такой расклад в жизни? Рано состарится, поседеет, выбьется из сил… Какие ж тут любовь да согласие?! Она, наверно, думает об этом и не хочет соглашаться…

– Пусть она согласится, я буду рад сам все делать по хозяйству, если заведу живность или что другое,– улыбнулся парень.

– Ты так легко об этом говоришь, я вижу – все решил для себя… А она знает о твоих планах? Чем ты ее порадуешь? Обещать вы, молодые, горазды, а до дела дойдет, так и не вспомните, что есть жена, что ее холить надо, а не грузить работой… Марк вашу Фросю вон, как нежит: наряды – не наряды, сама не работает нигде… Он и везде, и по хозяйству успевает, сам рассказывал, Фрося тоже делилась, что легко с ним живется. Таких, как он, конечно, мало. Хоть и слухи о нем, что он торгаш и все такое, но для семьи старается. Жена за ним, как за каменной стеной, такому не страшно девушку доверить: родители будут спокойны за нее. Я и спрашиваю тебя: на что ты готов ради своей избранницы?

Федор смутился, он не был готов к такому повороту. Неловко встал из-за стола, поблагодарив за угощение, сказал негромко:

– А кто в жизни заранее знает обо всем, что будет? Человек предполагает, а бог, как говорится, располагает… Поеду я – в поля надо заглянуть, как там техника…

– Да ты не обижайся и не сердись на мой разговор – это, к слову. У нас у самих дочка на выданье,– притворившись, что не понимает, о какой девушке вел речь парень, заметил Филипп Федорович.– За нее страшно: одна не справится с каким-нибудь женихом. Что ожидать от сельских, точно никто не знает: сегодня золотой, а завтра – кто его знает, что ему придет в голову. Вот и спросил тебя, как ты, молодой, думаешь, а ты – в сторону: «бог располагает»… Ну да, бог… а человек-то для чего рождается? Ему и честь по жизни…

– Я и не обижаюсь… А для своей жены сделаю все, что положено… Женюсь только,– со вздохом ответил Федор и повернулся к выходу.

– Федя, подожди,– встала из-за стола Аня,– я провожу тебя. Спасибо тебе за подарок. К маме твоей я приду завтра к вечеру. Надо будет примерить выкройку и наживленное шитье. Пойдем.

Они прошли по двору, заметив, что из окна на них смотрела Шура. Она молчала, видя постороннего рядом с девушкой. Федор вышел, отворив калитку, попрощался с девушкой:

– До завтра, Аня, я постараюсь быть дома к вечеру. Надеюсь, что в полях все будет в порядке, ничего не сломается. И вот еще что: я знаю, кто тебя обижает здесь. Я слышал в тот вечер, что говорила Шура. И говорила ли… Скорее, визжала…

– Я приду… Что с нею поделаешь, такая она. Только не понимаю, чем я ей не угодила, что она так со мной…– грустно проговорила девушка.

– А ты не поддавайся… Пусть визжит: ей же хуже от этого,– ласково тронул ее руку парень.

Аня некоторое время смотрела вслед машине. Вернувшись в дом, она вопросительно посмотрела на отца. Тот молча улыбался дочке.

– Вот поговорили с твоим ухажером… Вишь, как покраснел, пусть задумается, как жить будет… А то подумаешь – кавалер… Ухаживать все стремятся, а как дойдет до дела, повесят все на жену, пусть пурхается, как может. Знаем таких…

– Говорит-то он складно,– подтвердила и Нина Ивановна,– только как оно на деле будет… Кабы знать…

– И я сомневаюсь в нем… Что подарок принес – это еще ничего не значит… Хотя… Ладно, что загадывать: поживем увидим, на что годится такой молодец,– поддакнул отец, наливая себе душистый чаек.– Давайте уж обедать, а то в саду время прошло, надо еще потом успеть кое-что сделать. А ты, дочка, садись, выкройки свои раскладывай да готовь на завтра, обещала ведь… Мы сами повозимся, там немного работы…

– Я помогу, успею все сделать: день длинный, это дело недолгое,– присела девушка к столу, где уже стояли щи со свежим хлебом.

Во дворе заголосила Шура, она просто выла, упав на крыльцо, и била кулаком по деревянному настилу…

– Да что там такое случилось снова? Может, рожает уже?!– встревожилась Нина Ивановна и вышла во двор.

Через некоторое время она быстро вошла в дом и, вытирая слезы, сдавленно проговорила: