Жизнь в зеленом цвете - 7

И от этой тесноты, от этой податливости забывалось ощущение инакости, ощущение чего-то другого, совсем, совсем другого, уходило, отступая перед неуклонно наступавшим, как прилив, удовольствием, наслаждением; Гарри двигался быстро и сильно, почти ожесточённо, целовал плечи и шею Фреда, скользил покрытыми смазкой пальцами по животу Джорджа, чувствуя, как рефлекторно сжимаются мышцы под прикосновением, и все трое были одним-единственным существом, и кайф умножался в три раза, губы к губам, сплетение пальцев, касание кожи, яростные толчки, стоны, перехватываемые у самого рта, липнущие к лицам волосы, жар, рассеянный, постоянный жар обнимал их мягко-мягко, словно вода, и проникал в них с воздухом, впитывался через поры, обвивал мокрые от пота волоски на телах...

И когда этого жара стало слишком много, оргазм накрыл Гарри кипящей волной, слишком хорошо, слишком для одного человека, но когда трое - один, это вполне можно пережить, это нужно пережить, задыхаясь от кайфа, сдавленно крича, судорожно сжимая пальцы, прильнув телом к телу, прижимаясь, обнимая, выдыхая, выгибаясь дугой, втроём, вместе, как один, потому что на троих - одна общая любовь, пронизывающая, как электрический ток…

- С днём рождения, Гарри, - Фред укрыл его одеялом, обессиленного, опустошённого, счастливого.

- С днём рождения, - Джордж взял его за руку под одеялом.

Гарри слабо улыбнулся, притянул обоих к себе поближе - так, чтобы утром не выбрались из кольца его рук, не разбудив - и заснул.

Всё было правильно. Совсем всё.

* * *

«Эта тетрадь - собственность Принца-Полукровки.

08.09.1976.

Не то, чтобы я на что-то претендовал в литературном плане. Я имею в виду, к этому у меня нет таланта. Всегда думал, что слова «талантливые люди талантливы во всём» - враньё. Можно плюнуть в лицо тому, кто возьмётся утверждать, что у меня нет таланта к зельям и Тёмным Искусствам, но писать, рисовать и прочую дребедень - это я даже пробовать не возьмусь. И те стихи, которые я летом писал - ерунда… так, бумагу марал. Мангусты, змеи… фигня какая-то в голову лезла.

А этот дневник я завожу просто потому, что надо же куда-то писать, потому что весь учебник по Зельеварению на этот год я уже исписал за конец августа. Либациус Бораго - идиот; все рецепты просто кошмарны.

А вообще не пойму, перед кем я тут распинаюсь - всё равно никто никогда этого не прочтёт, только я. Уж защитных заклятий на этой тетради достаточно…

Впрочем, всегда приятно поговорить с умным человеком, не так ли?

Вчера неожиданно получил письмо от Люциуса Малфоя. Пишет, что мои результаты СОВ заинтересовали одного влиятельного человека… и что у меня есть шанс поработать сразу по окончании школы на одну очень внушительную организацию. Туман в каждой строчке, одним словом; и как будто я не знаю, где лежит самый вкусный сыр. А главное, я его никогда не интересовал, да и пересеклись мы на один год и совсем не общались… а о чём, собственно, может говорить блистательный аристократ, староста школы, богатый и влиятельный, с нищим полукровкой-первоклашкой? «Подай-принеси» - это было…

На письмо не ответил, и не собираюсь.

Позавчера мои вилка и нож за ужином взбесились и заскакали по столу; Поттер и Блэк за своим столом подыхали со смеху.

Ненавижу. Поганые гриффиндорские придурки.

А со Слизерина за «неуместные забавы» МакГонагалл сняла десять баллов, и Слагхорн укоризненно косился.

То ли они все слепые, то ли тоже думают, как Поттер и Блэк, что это забавно.

Ненавижу. Ненавижу-ненавижу-ненавижу.

12.09.

Новый учитель защиты - полное ничтожество. Кое-как выучился на аврора, в первой же операции по собственной дурости потерял правую руку - почти как этот гриффиндорский недоумок, Гиджен, который остался без глаза, когда попробовал подлезть под Дракучую иву. Колдует этот горе-преподаватель левой, через пень-колоду… хотя, может, он и правой так же колдовал, не знаю.

И мы проходим БОГГАРТОВ. На шестом курсе. Умереть не встать.

Выяснилось, что я ничего не боюсь. Ну или боггарт не переварил мои страхи, потому что, стоило этому «учителю» открыть передо мной шкаф с боггартом, как тот вытек оттуда коричневым облачком, жалобно хлопнул и исчез. И всё, пшик. Не могу сказать, что при виде этого облачка мне было хоть сколько-нибудь страшно. Гриффиндорцы сначала ржали, а потом, когда боггарт больше не появился ни перед кем, заткнулись, потому что ничего не поняли.

Собственно, я тоже ничего не понял; но созерцать их озадаченные физиономии было приятно.

Ждали сегодня у теплиц, пока придёт Спраут - она почти на пятнадцать минут опоздала. И, конечно, Гербология у Слизерина проходила вместе с Гриффиндором - кто бы сомневался. Мне кажется, те, кто составляет расписание, очень веселятся, предвкушая эту вечную грызню между факультетами.

- Эй, Сопливус! - Блэку опять скучно; лучше бы попробовал хоть раз в жизни учебник в руки взять. - Может, тот боггарт испугался твоей сальной шевелюры, а? Кто знает, чего боятся боггарты…

- Чего бы они ни боялись, но точно не таких идиотов, как ты, - отвечаю я. - Помнится, для тебя он превратился в твою мамочку? Как это мило…