Жизнь в зеленом цвете - 7

Этот лабиринт был куда тише и безопасней, чем тот, реальный; Гарри чувствовал это всей шкурой. Но отсюда всё равно надо было как можно скорее найти выход. Может, где-нибудь за поворотом или снаружи его ждут Фред и Джордж, живые и весёлые, как всегда, не касавшиеся предательского янтарного портключа?

При этой мысли Гарри кинулся бежать, приминая огонь, как траву; языки пламени окутывали его почти до колен, пока он метался во все повороты, которые видел - а вдруг, там, наконец-то?.. Но лабиринт был пуст, как земля в первые дни творения, когда тьма уже была отделена от света, и даже кое-какие растения насаждены, но ни зверей, ни людей не было придумано.

- Фред! Джордж!

Никто не отзывался - даже эхо; стены кустов поглощали звуки, как чёрная поверхность - тепло.

- Джордж! Фред!

Гарри бежал по лабиринту, и рубашка, выбившаяся из-за пояса джинсов, трепетала позади, как флаг; Гарри неловко свернул, ударился плечом о стену и остановился перевести дух. Поднял руку, чтобы отереть манжетой рубашки пот со лба, и застыл, не решаясь - на нём была рубашка Блейза.

- Что всё это значит? - Гарри вжался лопатками в колючую стену. - Фред! Джордж!..

Языки пламени перед ним затанцевали, вырастая, и стали сфинксом, когда-то загадавшим Гарри глупую стихотворную загадку про паука. Отчего-то Гарри был уверен, что это именно тот самый сфинкс, словно последний специально все эти годы поджидал здесь незадачливого четвёртого участника Турнира.

- У Вас для меня загадка? - нетерпеливо спросил Гарри. - Если я её разгадаю, то доберусь до Фреда и Джорджа, да?

- Да, у меня есть для тебя загадка, - сфинкс скрестил лапы на груди - или вернее было бы сказать «скрестила», потому что и лицо у него было женское. - Если ты не отгадаешь её, я тебя съем - так полагается.

- А если отгадаю? - уточнил Гарри на всякий случай.

- То я всё равно тебя съем, и ты признаешь, что заслужил это, - улыбнулась сфинкс. - Потому что я спрошу тебя, Гарри: кто виноват в том, что близнецы погибли?

Гарри вздрогнул и закричал; языки пламени взметнулись высоко, закрывая сфинкса, но львиная лапа протянулась к нему сквозь пламя и цепко ухватила за плечо, до основания вонзая длинные острые когти.

- Жар не сбивается!

- Давайте ему ещё зелья, чёрт побери!

- Он не пьёт, он всё выкашливает! Может, тут ещё и простуда?

- Он просто жить не хочет, глупая Вы женщина…

- Пропущу мимо ушей Ваши оскорбительные комментарии. Давайте попробуем влить в него хоть немного…

- Простите, но… может, маггловским способом? Внутривенно?

- Когда он то и дело бьётся в таких судорогах? Вы намекаете на Петрификус, мисс Грейнджер? Лучше пойдите как-нибудь успокойте эту толпу, он же эмпат, ему только хуже оттого, что они с ума сходят.

- Хорошо, профессор…

- Он опять выкашливает всё! И температура, кажется, снова поднялась…

- О, Мерлин…

Это была уже другая часть лабиринта; здесь всё так же горел огонь под ногами, но сфинкса уже не было рядом, только рана на плече неприятно ныла и потихоньку кровоточила. Гарри прислонился лбом к кустам, пытаясь отдышаться; ветки царапали кожу.

«Надо идти, - попытался он уговорить себя. - Я должен выйти отсюда, из этого долбаного лабиринта, и тогда наверняка найду близнецов. Я попрошу у них прощения, и буду просить его до Рагнарёка и долго-долго после».

Теперь он шёл медленно, пытаясь прислушаться - за пределами лабиринта ведь должно что-то быть, и если идти так, чтобы приближаться к источнику шума, то можно ведь в конце концов выйти отсюда… но в лабиринте было тихо, как в могиле. Так тихо не было даже на самом деле, когда магия лабиринта отрезала его, измученного, от гомонящих трибун.

Он блуждал по лабиринту целую вечность; но там было пусто, как должно было быть в его персональном аду. «Я заслужил себе ад, - Гарри сполз спиной по стене веток и листьев, разрывая рубашку сзади в клочья, раздирая кожу спины до крови. - Я заслужил в миллионы раз худшего, самоуверенный кретин, безалаберный идиот…» Всё, что привело близнецов к гибели - всё это была цепочка его собственных ошибок. Сначала он принял от Дамблдора этот портключ и рассказал о нём Рону, дубина стоеросовая; потом влез в тонкую вязь чар и, естественно, испортил их; а потом оставил опасную вещь болтаться у себя на шее, как украшение - нашёл время украшаться, тупица! А потом позволил Рону взять портключ и никак, ничем не сумел помешать, потому что - снова собственная ошибка - слишком рано превратился в воздухе в человека и не рассчитал падения, брякнувшись лбом прямо на изгородь.

А ещё он убил Дамблдора своими руками, и судьба, с которой хитроумный директор наверняка съел на пару не один мешок лимонных долек, отплатила ему жестоко за то, что манипулировал Малфоем, за то, что предал всех тех, кто в тот вечер сражался с Пожирателями, за то, что поил Дамблдора вольдемортовским охранным зельем, за то, что Аваду, выбросившую худое старческое тело за бортик Астрономической башни, не столько произнёс Драко Малфой, сколько он сам - Мальчик-Который-Выжил-Чтобы-Не-Учиться-Ни-На-Чьих-Ошибках.