Жизнь вдребезги

Буало-Нарсежак Жизнь вдребезги

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Они ехали в густом потоке машин, то и дело прерывавшим их многочасовой спор. Вероника даже остановилась на середине фразы, когда они поравнялись с тяжелым грузовиком, и договорила ее много времени спустя, дав Дювалю время собраться с мыслями.

Спавшее напряжение заставило их замолчать, так и не окончив ссоры, зревшей несколько месяцев. Во время спора они не глядели друг на друга, к тому же скорость была велика и не позволяла отвлекаться от дороги. Когда же "Триумф" с открытым верхом влетел в шумный и ветренный туннель, то слова и взаимные упреки пришлось просто выкрикивать. Время от времени какое-нибудь насекомое шлепалось в ветровое стекло кровянистым плевком, и тогда Вероника включала стеклоочиститель. Постепенно дорога пустела.

- Итак, я делаю из этого главный вывод.

Она заговорила первой, словно обращаясь к дороге, к медленно спускавшейся ночи, зажигавшей огни на грузовиках. Права была, конечно, она! Дюваль с болью осознавал, что во всем виноват он один. У него были отменные способности создавать неразбериху, подобно тому, как у других музыкальный или живописный талант. Ну, зачем, в самом деле зачем, он выбрал именно эту женщину! Почему?… Он отупел от шума и скорости. Жесткие, хлесткие слова вылетали сами собой. Нет, прежде он не был таким злым и стал им не без оснований.

- Я не жулик! - прокричал он.

Она рассмеялась и прибавила ход, чтобы обогнать машину с огромным катером-прицепом. Стрелка спидометра пересекла отметку 140.

- Ты должен был меня, по крайней мере, предупредить - сказала Вероника.

- Но я повторяю, черт возьми, что у меня не было времени!

- Но позвонить-то всегда можно.

- Да?… Позвонить?… Но куда? Может ты сообщила, где тебя найти в Париже?

И не преминул добавить:

- Разве кто-нибудь знает, где ты бываешь. Тут она повернулась к нему:

- Что это значит?

- А это значит, что стоит тебе покинуть Канн, как ты словно проваливаешься куда-то…

- Выходит, я обманываю тебя? Так?

- А почему бы и нет?

Она так резко затормозила, что Дюваль едва успел ухватиться за приборную доску.

- Что ты задумала?

- Ты мне сейчас объяснишь, мой дорогой, как это я изменяю тебе!

Машина ехала теперь в пределах 70, от этого стало жарко.

- Ну, ладно, валяй! Говори!

Дюваль провел ладонью по глазам и скулам. Спокойствие! Только спокойствие!

- Ты мне разрешила пользоваться твоим счетом, - сказал он.

- Я не вижу связи.

- Погоди! Вначале все, что принадлежало тебе, принадлежало и мне, а все мое - тебе?

- У тебя ничего нет.

- Допустим! - сказал Дюваль терпеливо. - Но это не мешает мне пользоваться правом на эти деньги? Так или нет?

Она пожала плечами.

- А теперь - продолжил он, - ты из меня делаешь вора. Я не вижу, почему бы мне тебя и не обозвать…

- Как?

- Послушай, Вероника, с меня довольно! Весь четверг я пытался дозвониться тебе. Я хотел лишь сказать об этом чеке и пытался это сделать до полуночи…

- Итак, где ты была?

Машина с катером медленно поравнялась с ними. Дюваль, словно тонущий пловец, увидел над собой белый Парус и винты. Вероника посигналила фарами. Высветились медные буквы на корме судна: "Лорелея".

- В Париже я всегда очень занята.

- Чем это?

- Представь себе, я хожу в кино, на выставки, демонстрации мод.

Она опустила верх кузова, и ветер задул снова.

- В отличие от тебя, мне все интересно. В Канне прекрасно, но в Париже свободнее дышится.

- Плевал я на Канн! Если я туда и приехал, то только потому, что там проще найти клиентуру, тех самых красоток в твоем духе, черт побери, которые пропадают от безделья и больны не больше, чем я сам, но это ведь так престижно - иметь собственного массажиста.

Он посмотрел на свои волосатые квадратные руки, медленно сжал кулаки.

- Они получают наслаждение от этих пальцев, бегающих по их коже. Наверное приятно, когда твой раб тебя растирает. Немного врач, немного полотер, немного гипнотизер, и всегда к твоим услугам.

Вероника яростно увеличила газ, и прекрасная белая лодка снова поравнялась с ними. У Лиона дорога была забита машинами.

- Прикури мне сигарету, - сказала она. - В ящике для перчаток есть новая пачка.

Он вскрыл пачку, брезгливо взял сигарету губами, отвратительный запах ментола наполнил его рот, словно глоток желчи: - даже табак у них разный. Он поспешно передал зажженную сигарету Веронике.

- Когда я решил открыть свое дело, - снова начал он, - ты согласилась. Только стоит это дорого. И я тебя предупредил, что аппаратура обойдется почти в миллион.

- Прежде чем заказывать аппараты, нужно было по крайней мере решить, останемся ли мы в Канне. Да и зачем они тебе. Обошелся бы и руками.

- В Канне или в другом месте мне все равно нужны кое-какие аппараты.

- Ну, вот еще, - сказала она. - Обойдешься и так.

Эти слова подействовали на Рауля словно удар. Он закрыл глаза, наклонился вперед. Гнев скрутил его словно судорога. Ему вдруг захотелось со всей силы влепить ей пощечину. И чтобы сдержаться, он скрестил руки. Она быстро взглянула на него и поняла, что зашла слишком далеко.