Жизнь: вид сбоку

– Убил, но после диалога. Лиха беда начало, как говорится.

После заявления сказочника участники беседы надолго замолчали. Убийство, хоть и в результате диалога, радостных перспектив не обещало. Паузу прервал знакомый Федору Михайловичу французистый господин, улепетывавший от буйного мушкетера, обвинявшего его в отравлении любимой.

– Месье, – решительно сказал французик, – меня зовут Александр Дюма, и я не могу не вмешаться в ваш спор. Месье, вы как дети малые, ей-богу. Доброта, образование, отрицание реальности… Как будто персонажи – живые люди. Я понимаю, рай, загробная жизнь, акценты смещаются, но всему есть предел. Персонажи несоизмеримо ниже нас, в конце концов, это мы их создали, а не наоборот. Да, на их стороне, так сказать, физическая сила, но что эта сила по сравнению с силой ума? Они просто быдло, как говорят у вас на родине, уважаемый Федор Михайлович. Вам ли не знать! И поступать с ними следует самым жестким образом.

– Что же вы предлагаете конкретно? – из самого дальнего угла, явно поддерживая жесткую линию, угрюмо подал голос до этого молчавший господин Пелевин.

– В ваше время, месье, это называли боевым пиаром с элементами разводки. Надеюсь, вы меня поняли, а для остальных расшифрую. Стрелки надо переводить или, выражаясь литературно, снимать с себя ответственность. Народу необходимы образ врага и национальная идея. Удивляете вы меня, месье, ведь писатели же! В книгах такие интриги закручивали, что сам Господь восхищался. А в жизни слабо? Я, конечно, понимаю, мне, автору авантюрных плутовских романов, легко говорить, но и вы все-таки далеко не битники из шестидесятых, классики, без сомнений. Уж интригу заплести – это в ваших силах. Слышали, как я д’Артаньяну кричал, что это негры Констанцию убили. Вот примерно так.

– Но ведь он не верил вам, достопочтенный господин Александр? – желая подловить самоуверенного французика, спросил Федор Михайлович.

– Это он вчера не верил, а до этого два месяца по всему раю литературных негров искал, которые за меня всю черную работу сделали. Не нашел, к сожалению, – Бог негров в рай не берет. Я, конечно, в литературном аспекте говорю, а не в расовом. Но два месяца каникул я все же имел. Кто из вас, месье, может здесь похвастаться двумя месяцами? Максимум – два часа, я думаю. И вообще, месье, мы и вправду ни в чем не виноваты. Мы сами – персонажи, нас Бог написал, вот к нему и претензии. Запомните, коллеги, Господь – идея богатейшая. Я, когда мушкетерам и графу Монте-Кристо объяснил, они аж взвились. Портос сказал, что из-под земли достанет вредного старикашку, а граф согласился финансировать поиски. Я три года, целых три года, наслаждался в одиночестве райским покоем.

– Ну и чего, нашли? – мудро усмехаясь, спросил Лев Николаевич Толстой.

– Кого, чего нашли? – не понял Дюма.

– Господа нашего нашли?

– Нашли, – как-то сразу погрустнев, ответил французский беллетрист, – нашли, к сожалению, он им быстро все растолковал, слава ему во веки веков. Персонажи мои потом три года без перерыва меня мучали в отместку. Но три года до этого я отдыхал. И потом, они же наивные, как дети. С Богом не получилось, они на следующую ерунду клюют. Главное – придумывать быстро. Можно даже попытаться заранее перескакивать с одной ерунды на другую, не доводя, так сказать, до трагического финала. Память у них короткая. Я вот планирую жидо-масонский заговор продвигать, перспективная тема, по-моему, на десятилетие хватит точно. Вы как думаете, месье?

– Жульничество, – сурово сказал граф Толстой.

– Третий класс вторая четверть, – загадочно прокомментировал Пелевин. – Слишком просто. И потом, ничего не существует, даже вашей наивной хитрости.

– Согласен, – быстро кивнул сказочник Успенский, – целиком согласен с предыдущим оратором. У Матроскина бы не прокатило, он сам, знаете, какой хитрющий, похитрее вас будет. Я его с одного знакомого директора рыбного магазина писал. Наума Моисеевича Матроскинда. Замечательный человек, он вам сам какую угодно национальную идею нарисует и образ врага рыбьими хвостиками выложит так, что от настоящего не отличите.