Жизнь Вивекананды

Старый верный друг опередил его. Севье умер 28 октября в Гималаях, в Ашраме, им построенном. Вивекананда узнал об этом по возвращении. Он предчувствовал это на обратном пути. Не тратя времени на отдых в Белуре, он телеграфирует в Майявати, что отправляется в Ашрам. В это время года доступ на Гималаи был труден, опасен, особенно для человека в том состоянии, в котором находился Вивекананда. Необходимо было четыре дня идти по снегам, а зима в этот год выдалась особенно суровая. Не дожидаясь даже, чтобы собрались кули, необходимые носильщики, он отправляется с двумя своими монахами, и посланная из Ашрама охрана застает его в пути; но среди падающего снега, туманов и облаков он едва идет, он задыхается, его спутники в тревоге, с трудом переносят его в монастырь Майявати. Он прибывает сюда 3 января 1901 года и, несмотря на радость и волнение, которые он испытал от свидания с г-жой Севье, от сознания, что сделано порученное им дело, от созерцания прекрасного Ашрама, высящегося на снежных горах, он не может оставаться здесь долее пятнадцати дней; его душит астма; малейшее физическое усилие приводит его в изнеможение. "Мое тело кончено", — говорит он. А ведь 13 января отпраздновано всего только тридцать восемь лет со дня его рождения!.. Но дух его по-прежнему силен![237] В этом ашраме адвайты, посвященном, согласно его желанию, лишь созерцанию Абсолютного, он находит залу, предназначенную для культа Рамакришны. И он, страстный ученик Рамакришны, который никогда не проявлял по отношению к своему учителю более полного поклонения, чем в эти последние годы, — он негодует на этот культ, кощунственный в подобном месте. Он с горячностью напоминает, что никакая дуалистическая религиозная слабость не должна иметь доступа в это святилище, посвященное высочайшему духовному монизму[238].

Лихорадка, гнавшая его сюда, вновь гонит его обратно. Ничто не может удержать его. Он покидает Майявати 18 января, четыре дня едет верхом по снегам, по скользким обрывам и возвращается в свой монастырь в Белуре 24 января[239].

Если не считать последнего паломничества, в обществе матери, к святым местам восточной Бенгалии и Ассама — в Дакку, в Шиллонг[240], - откуда он возвращается в изнеможении, ему предстоит выехать из Белура еще лишь для короткого путешествия в Бенарес в начале 1902 года. Великое странствие его жизни закончено…

— Не все ли равно, — говорит он гордо. — Я дал достаточно на полторы тысячи лет.

* * *

Он занимает в монастыре большую комнату во втором этаже — там много воздуха, три двери, четыре окна…[241]

"Передо мной широкая река (Ганг) играет в ослепительных лучах солнца. Проплывает лодка, нарушает молчание, весла бороздят воду… Все — зелень и золото, трава — как бархат…[242]

Он ведет деревенскую свято-буколическую жизнь францисканского монаха. Он работает в саду, в конюшне. Его, как и аскета Сакунталы, окружают любимые животные: собака Багха, коза Ганзи, маленький козленок Матру, с ошейником из колокольчиков, с которым он бегает и играет, словно ребенок; антилопа, журавль, утки и гуси, коровы и овцы[243]. Он идет, как в экстазе, напевая своим прекрасным голосом, нежным и глубоким, или твердя отдельные слова, заполонившие его мысль, не замечая, как идут часы.

Но он может быть также великим настоятелем, с твердой рукой, который, несмотря на свои страдания, почти ежедневно до самой смерти руководит в монастыре занятиями по ведантизму, учит послушников приемам размышления; внушает работникам дух мужественной веры в себя; он строго следит за дисциплиной и за чистотой, вырабатывает распорядок на каждую неделю, каждый день вплотную наблюдает за всеми текущими делами; и ни одна небрежность не ускользает от взгляда хозяина[244].

Он поддерживает вокруг себя героическую атмосферу, Неопалимую купину духа, где всегда присутствует Господь. Видя, как монахи идут на молитву, он говорит им, посреди двора, под деревом:

"Куда вы идете искать Брахмана?.. Брахман никогда не пробуждается в том, кто не имеет уважения к себе… Он во всех, ощутимо. Здесь, именно здесь, видимый Брахман. Позор тем, кто, пренебрегая видимым Брахманом, направляет свой дух на другие предметы. Брахман здесь, перед вами, столь же ощутимый, как плод в руке. Разве вы не можете его видеть? Здесь, здесь, здесь Брахман!.."

И голос его так повелителен, что все они испытывают как бы удар. Более четверти часа они остаются пригвожденными к месту, точно оглушенные. И нужно, чтоб Вивекананда сказал им наконец:

— А теперь возвращайтесь к вашей молитве. Идите![245]

Однако болезнь его прогрессирует. Диабет переходит в водянку: ноги больного пухнут, и некоторые части тела получают повышенную чувствительность. Сон почти исчез. Врач хочет запретить ему всякое усилие. Его заставляют следовать тяжелому режиму: ему нельзя выпить ни одной капли воды. Он подчиняется этому со стоическим терпением. В течение двадцати одного дня он не выпьет более ни капли воды, даже когда будет полоскать рот. Он дал обет…