Жизнь Владимира Ильича Ленина: Вопросы и ответы

Так почему же в верующей семье дети выросли атеистами? Они принадлежали к поколению, которое, как писала Н.К. Крупская, «росло в условиях, когда, с одной стороны, в школах, в печати строго преследовалось малейшее проявление неверия, с другой — радикальная интеллигенция отпускала насчет религии всякие шуточки, острые словечки. Существовал целый интеллигентский фольклор, высмеивающий попов, религию, разные стихи, анекдоты, нигде не записанные, передававшиеся из уст в уста»[85]. Это в полной мере можно отнести и к Симбирску. Александр Ульянов четыре года проучился в гимназии в период директорства И.В. Вишневского. Один из жителей Симбирска вспоминал позднее: «Религиозный до фанатизма, Вишневский и в воспитанниках старался насаждать религиозность <…> ученики — те по праздникам обязательно должны были являться в гимназическую церковь к обедне, после которой расходились по классам для проверки. Пропустившие обедню без уважительной причины подвергались различным взысканиям вплоть до убавки балла в поведении. Понятно, что такие меры насаждения религиозности приводили к совершенно противоположным результатам. В силу присущей человеческой натуре протеста против стеснений, в особенности бессмысленных, гимназисты всеми мерами избегали бывать в церкви, стараясь только попасть в класс на перекличку, чтобы быть сочтенными за бывших»[86]. Фанатичная благочестивость, с одной стороны, жестокость и воровство (именно за это Вишневский был снят с должности), с другой, — эти качества и поступки директора не могли не вызвать негодования и стремления переоценки ценностей у гимназистов. Сменивший Вишневского на посту директора гимназии Ф.М. Керенский также принимал все меры для усиления религиозного воспитания среди учащихся, сохранив систему наказаний за уклонение от выполнения религиозных обрядов (следует заметить, что сын самого Федора Михайловича Александр в юношеском возрасте также отошел от церкви). Да и сама система религиозного воспитания была далека от совершенства, что признавали власти. Так, в докладе обер-прокурору святейшего Синода К.П. Победоносцеву чиновник министерства просвещения А.И. Гордиевский писал, что преподавание Закона Божьего, «заключающееся в разучивании кратких, более или менее сухих и трудных учебников, столько же мало располагает и подготовляет к дальнейшему самообразованию в религиозном и церковном направлении, и что еще прискорбнее, столь же мало влияет на весь умственный и нравственный склад выучивших все учебники юношей»[87].

Симбирское духовенство и само было не безгрешно. В домашней библиотеке Ульяновых имелся февральский номер «Вестника Европы» за 1872 г. В нем были помещены очерки близкого знакомого семьи В.Н. Назарьева «Современная глушь», в котором неприглядно изображалось симбирское духовенство.

В Симбирске того периода большой популярностью пользовалась поэма «Губернская фотография» знаменитого земляка поэта-демократа Д.Д. Минаева, в котором тот зло и едко изобличал и высмеивал пороки местного высшего духовенства. Илья Николаевич Ульянов также не скрывал от домашних неблаговидных поступков симбирского духовенства, занимавшихся неумеренными поборами с крестьян, пьянством, гонениями на передовых учителей.

Все эти факты заставляли молодых людей задуматься о своем отношении к церкви.

Кроме того, дети Ульяновых с увлечением читали произведения Д.И. Писарева, кумира тогдашней молодежи, книги которого были запрещены. Под влиянием чтения произведений Писарева они рано порывали с религией. Первым это сделал Александр, будучи гимназистом старших классов. Хотя надо отметить, что перед тем, как взойти на эшафот 8 мая 1887 г., осужденный Александр Ульянов, в отличие от выведенного на казнь вместе с ним П.Я. Шевырева, не отказался приложиться к кресту[88].

Еще при жизни отца порвал с церковью Владимир. Окончательному разрыву способствовало событие, о котором со слов Владимира Ильича рассказала Н.К. Крупская. У отца сидел один из педагогов, с которым Илья Николаевич говорил о том, что дети плохо посещают церковь. Володю, присутствовавшего при начале разговора, отец услал с каким-то поручением. И когда, выполнив его, Владимир проходил мимо, гость с улыбкой сказал: «Сечь, сечь надо». Возмущенный Володя «решил порвать с религией, порвать окончательно; выбежав во двор, он сорвал с шеи крест, который носил еще, и бросил его на землю»[89]. Много позднее В.И.Ленин, заполняя анкету для Всероссийской переписи членов РКП(б), на вопрос: «Если вы неверующий, то с какого возраста?» — ответил: «С 16 лет»[90].

Илья Николаевич с сожалением наблюдал, как старшие сыновья отходят от церкви. И тем не менее, «когда <…> у них складывались свои убеждения, они просто и спокойно заявляли, что не пойдут в церковь… и никакому давлению не подвергались»[91]. Отец считал, что вера в Бога не воспитывается принудительно.