Жизнь Владимира Ильича Ленина: Вопросы и ответы

Об отсутствии у Ленина личной жестокости свидетельствует такой случай. Семнадцатилетняя служащая Царицинского жилищного отдела Валентина Першикова была арестована за разрисовку портрета В.И.Ленина, вырванного из какой-то брошюры. Об освобождении Першиковой просили в телеграммах на имя Ленина начальник одного из участков царицинской милиции B.C. Усачев и красноармеец Минин. Ленин отбивает следующую телеграмму Предгубчрезкома Царицина Тышлину: «За изуродование портрета арестовывать нельзя. Освободите Валентину Першикову немедленно, а если она контрреволюционерка, то следите за ней. Предсовнаркома Ленин. 8. III. 1919 г.». На телеграмме Минина Владимир Ильич написал поручение секретарю: «Напомнить мне, когда придет ответ предчрезвычкома, а материал весь потом отдать фельетонистам»[275].

Но меньше всего хотелось бы, чтобы Ленин показался кому-нибудь слащавым добряком. Он трезво и жестко оценивал реалии послеоктябрьского противоборства. В.М. Молотов скажет о Ленине: «Строгий был. В некоторых вещах строже Сталина <…> Он нередко прибегал к самым крайним мерам, когда это было необходимо <…> Ленин — человек крепкого характера. Если нужно, он брал за шиворот… когда дело касалось революции, советской власти, коммунизма, Ленин был непримирим».

ПРИНИМАЛ ЛИ В.И. ЛЕНИН УЧАСТИЕ В РЕШЕНИИ ВОПРОСА О РАССТРЕЛЕ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ, КАК УТВЕРЖДАЮТ МНОГИЕ ИЗДАНИЯ?

Одной из наиболее распространенных фальшивок, навязанных общественному мнению, является утверждение, что В.И.Ленин был инициатором расстрела царской семьи. Несмотря на ее широкое распространение, нет ни одного документа, подтверждающего это.

Обвиняя В.И.Ленина, необходимо исходить, прежде всего, из презумпции невиновности, строго придерживаться документов, подвергать сомнению свидетельства людей, не являвшихся очевидцами. Сегодня главный обвинительный документ в адрес Ленина — это строчки из «Дневника в изгнании» Льва Троцкого. На вопрос Троцкого, кто решал вопрос о расстреле царской семьи, Свердлов якобы ответил: «Мы здесь решали. Ильич считал, что нельзя оставлять нам им живого знамени, особенно в нынешних трудных условиях. Больше я никаких вопросов не задавал, поставив на деле крест. По существу, решение было не только целесообразно, но и необходимо»[276].

Как считает исследователь А. Латышев, Троцкий здесь лжет. В ответ на запрос копенгагенской газеты «National Tidente» о том, что «здесь ходят слухи, что бывший царь убит. Пожалуйста, сообщите фактическое положение дел», В.И.Ленин 16 июля 1918 г. посылает телеграмму в редакцию газеты на английском языке: «Копенгаген. Слух неверен, бывший царь невредим, все слухи — только ложь капиталистической прессы. Ленин»[277].

Текст телеграммы означает, что Ленин не предполагал возможности расстрела Николая II (не говоря уже обо всей семье). Имеется и другое доказательство стремления Ленина сохранить жизнь узникам. Это телеграфная связь, которую он поддерживал с тогдашним Главкомом Западного фронта Р. Берзиным. В монографии Энтони Саммерса и Тома Менголда «Досье на царя» приводится телеграмма Берзина Ленину от 27 июня 1918 г. В ней главком информировал, что 21 июня он проинспектировал Ипатьевский дом: Николай II жив, и все сообщения о его гибели — чистая провокация. Три телеграфиста с екатеринбургского почтамта подтвердили созданной по приказу Колчака комиссии Соколова переданные Лениным слова, когда тот связывался с Берзиным по прямому проводу: «Взять под свою охрану всю царскую семью и не допускать каких бы то ни было насилий над ней, отвечая в данном случае своей собственной жизнью»[278]. Как правило, российские историки и публицисты эти не вызывающие сомнений документы не используют.

Активный участник тех событий уральский чекист М. Медведев оставил воспоминания, которые также не привлекаются исследователями. Он свидетельствовал: «Вернувшемуся из Москвы в Екатеринбург Ф. Голощекину не удалось получить от Свердлова санкции на расстрел царя. Ленин, несмотря на все попытки Свердлова, приводившего доводы Голощекина об опасности эвакуации царя из Екатеринбурга, настаивал, что нужно перевести царскую семью в безопасное место. И Свердлов вынужден был сказать на прощание Голощекину: «Так и скажи, Филипп, товарищам — ВЦИК официальной санкции на их расстрел не дает»»[279].