Жизнь внутри меня

– Даже не знаю, можно ли тебя с этим поздравить, – покачала головой я. – Брак, построенный на чужой крови… Это даже звучит жутко.

– По законам оборотней это нормально. Раз самка не беременеет в течение долгого времени после заключения брака, то другой самец имеет право забрать ее себе. Я чувствую себя свободной. Без его побоев, оскорблений и издевательств мне стало легче жить.

Не уверена, что когда-нибудь смогу ее понять. Все же у оборотней есть животная сущность, которая недоступна людям. В любом случае Оливия стала выглядеть намного свежее и счастливее прежнего. Мы провели в поместье Ариса около недели, наслаждаясь прогулками на свежем воздухе. Я начала изредка ощущать шевеление малышей, и это было удивительное ощущение. Окончательно пришло осознание, что внутри меня развивается новая жизнь.

Тем не менее нам пришлось вернуться обратно в академию, хотя бы затем, чтобы сдать сессию и сыграть в спектакле. Эльза по-прежнему пропадала в плену Рафаэля, никаких вестей от нее не было. В академии нас встретили как свидетелей чего-то эпохального. Тут вовсю ходили слухи, что я чуть ли не своими руками убила ректора, но я опровергла эту галиматью.

Перед началом спектакля я впервые после соревнований увидела Ханса. Вид у него был весьма потрепанный. Видно, что он много нервничает в последнее время, и это объяснимо. Его отец в руках демонов, власть ускользает от их клана и их рода в частности. Если раньше Ханс считался наследным принцем, то теперь он простой дракон. Этот спектакль превратился в его личное детище, которое ассоциировалось исключительно с Хансом. В вечер перед премьерой он ужасно нервничал, это видели все. Правда, мне было не до его душевного состояния, ведь на спектакль прибыл Арис. Я видела его, сидящего в первом ряду, и от мысли, что он нашел время, чтобы насладиться моим пением на сцене, все внутри трепетало. Хорошо, что я не знала, чем все это закончится.

Карен весь день был как на иголках. Они с Оливией что-то замышляли, но я никак не могла понять, что именно. Я распевалась, чтобы выступить перед Арисом в полную силу голоса. Теперь мы с Мартиной не соперничали, а относились друг к другу с холодным дружелюбием. Открылся занавес, и я начала петь, играя свою роль. То и дело мой взгляд выхватывал из зрительного зала глаза Аристарха. Он смотрел на меня с неподдельным восхищением и светлой улыбкой. Казалось, что в этом огромном помещении существуем только мы двое. Он – мой зритель, я – его муза. Из шума аплодисментов мой слух улавливал только его рукоплескания – самые громкие и искренние.

Финальная сцена должна была получиться максимально драматичной, и я выкладывалась на полную, играя скорбь и печаль. Мой персонаж – девушка, потерявшая любимого и теперь готовящаяся воссоединиться с ним. Я стояла на импровизированном обрыве, и после трагической арии мне следовало покончить с собой, то есть спрыгнуть с края сцены. Внизу меня ждал, как я думала, матрас, так что травмы были исключены. Прозвучали последние ноты, и в зале явственно ощущалось напряжение в ожидании кульминационного момента.

– Прощай, земная жизнь, – скорбно прошептала я и развернулась спиной к зрителю. – Любимый, я иду к тебе! – С этими словами я спрыгнула со сцены, надеясь приземлиться на мягкую поверхность. Но произошло что-то странное. Поверхность оказалась очень упругой, и как только я приземлилась на нее, она прогнулась под моим весом и спружинила, посылая меня вверх. – Мама! – воскликнула я от испуга. Меня подбросило на добрых полтора метра. Перед глазами всплыли растерянные лица зрителей, и затем вновь утонули за сценой. Раздались смешки, плавно переходящие в хохот. Я не сразу поняла, что вместо мата мне подсунули батут, и теперь я, словно мячик-попрыгунчик, летаю вверх-вниз, мелькая над сценой. – Кто-нибудь… – удалось произнести мне, перекрикивая хохочущий народ, – снимите… меня… отсюда!

К счастью, вскоре подбежали парни из массовки и, с трудом сдерживая смех, сняли меня с батута. Спектакль оказался сорван. Хохотали все зрители в зале, некоторые от смеха сползли со своих кресел. Смеялись, держась за животы, актеры. Только я стояла и краснела от такого позора. Кто подсунул мне батут?

– Маша! – Арис выскочил из-за угла и бросился ко мне. Он единственный не ржал, лицо его было преисполнено серьезности. – Ты в порядке? Как живот? – Его горячая ладонь переместилась в район моего пупка.

– Все хорошо, – кивнула я. – Я прыгала на спине…

– Я убью того, кто это затеял! – рыкнул дракон и поспешил увести меня из академии. Только после того как лекари осмотрели меня и клятвенно заверили Ариса, что со мной и малышами все в порядке, он успокоился.