Жизнь военной элиты. За фасадом благополучия. 1918—1953 гг.

«По поводу моей «аттестации», представленной начвохиму (начальником Военно-химического управления. — Н.Ч.) Фишманом на рассмотрение ВАКа (Высшей аттестационной комиссии. — Н. Ч.), строго говоря, не следовало бы и писать, если б она не была бы, сама по себе, деянием, предусмотренным ст. 470 «Положения о прохождении службы»... в самом деле, Фишман аттестует начальника и комиссара ХКУКСа, пробывшего в роли комиссара его шесть лет и начальника — два с лишним года (все годы в одном и том же вузе), имеющего, как видно из приложенных документов, «кой-какие» заслуги перед школой, так, как будто он имеет дело с случайно «за 2 года» попавшим на химическую почву семенем. Единственное положительное, что он установил во мне «за 2 года» — 1) «политическая подготовка достаточная», 2) «недурной (!) администратор». Ни слова о моих педагогических умениях, о том, как я руководил кафедрой химической подготовки — предмета, созданного мною и проведенного в восьми пехотных отделениях. А ведь начхимы (начальники химической службы частей. — Н.Ч.) уже в этом году из войск прислали в школу отзывы (были вывешены 25.2.29 г. на годовщине ХКУКС) о «искусном методисте» (ребята хотя и преувеличили, но это характерно). Наконец, в этом же духе выпускники 1927 года высказались на выпускном вечере в присутствии зампреда РВСР тов. Уншлихта и члена РВСР тов. Муклевича. Наконец, где оценка руководства начальника и комиссара ХКУКС методической работой ХКУКС, полевой работой ХКУКС, научно-исследовательской работой их по линии обучения армии (ведь по этому поводу я имею благодарность начальника Октябрьского лаг(ерного) сбора — приказ № 72 от 8.8.1927 г.). Жаль, что в аттестационном деле за 1928 г. нет отзыва политоргана о моем руководстве парторганизацией. Словом, обо всем, что именно характеризует начальника и комиссара, у Фишмана ни слова. Ясно почему: ему нужно «зааттестовать»!

Интересно, однако, к каким приемчикам он прибегает!

1) «Не имеет военного и химического образования». Но ведь Авиновицкий выдвинут на должность начкома (начальника и комиссара. — Н.Ч.) (а не просто начальника) из комиссаров! Причем выдвинут по настоянию самого Фишмана, писавшего 9 августа 1925 г. в Командное управление, что «тов. Авиновицкий теоретически вполне подготовлен к роли начальника ХКУКС. Он имеет 8-летний с лишним стаж практической работы в химвойсках, специальное педагогическое образование и общее (по линии экономфака и 1-го МГУ, что позволило с успехом все годы работать». Почему же начвохиму не командировал меня на ВАК (Высшие академические курсы. — Н. Ч.), «химвак» и т.п.?! Ясно, что этот вопрос притянут за уши.

2) Но где мы имеем дело с «преступной подтасовкой»? Так это в обвинениях его в отношении моей работы «Военнохимическое дело» и оплаты членов возглавлявшейся мною предметной комиссии курса химической подготовки за полтора печатных листа, использованных в указанной работе материалов.

Несмотря на то, что в мае 1928 г. я был ЦКК реабилитирован (приказ № 76 п.8 от 24.5. 1928 г.), Фишман позволяет себе осенью того же года в аттестации извращать это постановление ЦКК, меня, прежде всего, реабилитировавшее в выдвинутых им против меня обвинениях.

3) Он позволяет себе осенью в аттестации говорить о моей боязливости на полигоне. В то время как в мае это было отвергнуто ЦКК, так как отрицалось свидетелями.

4) «Киевские маневры» у Фишмана совсем шиты белыми нитками. Ведь вопрос о моем уходе он поставил много раньше маневров! Верно только, что на маневрах он делал все для провоцирования меня. Что ему, однако, ни разу (выражение «ни разу» подчеркнуто автором письма. — Н.Ч.) не удалось. «Задачу», о которой речь идет в аттестации, при сем прилагаю. Она была мне дана в общежитии (школа им. С.С. Каменева), а не в поле и была мною решена, так как я был в состоянии (все расчеты здесь спорны). В случае надобности могу дать и доп(олнительные) материалы. К этому же провоцированию отношу и вопрос о «недисциплинированности».

5) свою склонность к эффектам и крикливости, известную всем, кто его знает, он пытается перенести на меня. Верно, я всегда старался все, что делаю — делать хорошо. Следил за чистотой и порядком. Не любил расхлябанности. Это ли «внешние эффекты и крикливость»?

На этом и можно закончить. Итак:

1) Аттестация Фишмана на меня не только «лицеприятна», не только не дает полной и заслуженной мною оценки, но и подтасована с извращением основного решения ЦКК.

2) Я был снят с должности начкома (начальника и комиссара. — Н.Ч.) на основании введения Фишманом в заблуждение руководящих органов. Однако, пока Фишман в ВОХИМУ, я сам не хочу работать в химвойсках. Продолжая интересоваться этим делом (кстати, работал в нем больше Фишмана, тоже, как будто имеющего не совсем «академическое военное образование». Как редактор «Авиации и химии», я имею возможность не дисквалифицироваться.

3) Фишман должен за указанное понести наказание, предусмотренное 472 ст. «Положения о прохождении службы».