Жизнь вопреки

Она вошла в рабочую колею не так, как будто ее ничего не выбивало из нее. Она вернулась к планам, обязанностям, творческим идеям почти со страстью, как человек, который вдруг осознал главное. Этого всего могло не быть: ни дела, ни вдохновения, ни свободного дыхания. Если бы она двадцать лет не поднимала себя с колен у той песочницы. Если бы во тьме отчаяния и робости не лелеяла тайную мечту о собственной силе. О том, что сила однажды родится из ее души, как прекрасное дитя из ослабевшего тела матери.

Ольга понимала: сейчас ее сила может проявиться только в решениях. Ей дан такой шанс. И она не будет ни ханжой, ни трусихой в выборе боевых средств. Месть? А почему нет? Не за что разве? А ее многолетнее заточение в камере нравственных пыток? Самосуд – нехорошо? А не достали ли ее вконец штампы? И потом, сейчас это не будет местью за себя. У нее есть возможность помочь другим жертвам. Трупов не будет, не волнуйтесь, успокоила Оля своих внутренних оппонентов. Никаких конкретных решений не было. Нужно просто представить себе чистый лист бумаги, на котором появляется, уточняется эскиз, приобретает детали и краски рисунка. Все происходит само собой. Так будет и сейчас.

В бюро все ощущали особое, почти праздничное возбуждение, которое обяснялось объективными причинами. О них дал отличный материал с иллюстрациями авторитетный международный журнал, заказчиков было все больше. Появились по-настоящему сложные проекты по серьезным ценам. Колина идея о чулане с мишурой и позолотой для жлобов благополучно скончалась. Можно думать о расширении.

Одного постоянного посетителя Ольги коллеги воспринимали добродушно, с юмором и не без пикантных догадок. Высокий синеглазый блондин заходил в кабинет хозяйки непринужденно, как в свой собственный. Беседовали они всегда наедине, и, конечно, никто не поверил в байку, будто это какой-то частный детектив.

– Но шутка неплохая для такого несгибаемого честного человека, как Оля, – говорил специалист по осветительным приборам Кирилл. – И суть в том, что она считает более приличной версию о тайных заговорах с целью свержения, о поисках скелетов в шкафу, чем нормальную историю о мужчине, который элементарно запал на симпатичную женщину. Как он вам, кстати, дамы?

– Ох, – мечтательно закатывала глаза секретарь Вера. – Сказка-мечта.

– Не в моем вкусе, – поджимала губы дизайнер Ирина. – Как с плаката Минздрава или афиши голливудского боевика кисти маляра.

Сам объект обсуждений, однажды заглянув к Ольге вечером с очередным докладом, между делом заметил:

– Поскольку у меня уши сами собой поворачиваются на любой шепот и отголосок звука, могу тебе точно сказать: у тебя в конторе все считают меня твоим кавалером. Как минимум. И любовником как максимум.

– И отлично, – спокойно ответила Ольга. – Правды они никогда не узнают.

Она поймала долгий, изучающий взгляд Сергея, расшифровала его про себя. А в конце делового разговора сказала:

– Хочу кое-что прояснить, так нам будет легче понимать друг друга. Ты постоянно пытаешься многие детали адаптировать для моего инфантильного понимания, каким оно тебе кажется. Не делай этого. Я не старая дева, не синий чулок. Я по любому поводу в курсе. И опыт есть. Его не очень хочется касаться, потому что он такой, как вся моя жизнь: состоит из тягостных открытий и болевых ощущений. Нет, никаких извращенцев и садистов: просто неловкие прикосновения к душе. Так бы я сказала. А люди были совершенно нормальные, неплохие, просто не мои. Количество – два.

– Интересный ты человек, – произнес Сергей. – Любой контакт доводишь до совершенства с помощью ясности и правды в утонченной форме. Не оставляешь пустых пятен и облупленных углов. И ты необыкновенно привлекательная женщина. Ключевое слово – необыкновенно.

Перед сном Ольга долго сидела перед туалетным зеркалом. Никто никогда не узнает, какие контрастные отражения она там видела в разные моменты жизни. Бледный вытянутый овал с трагическими провалами глаз, похожий на испарение мертвого болота. Пылающее в белом пламени лицо со страшным, онемевшим от крика ртом. Вялое, нечеткое отражение той, которая все прошла и устала от самой усталости. И вдруг неожиданная, почти наглая надежда на какую-то победу. Зажженный тайным огнем зеленоватый, яркий взгляд, рыжая волна волос над светлым лбом. Как знамя бунтаря. Так биполярное же расстройство. Чего только не придумают врачи, чтобы объяснить необъяснимое: люди рождаются с разной плотностью кожи и несопоставимой шкалой боли. Что казнь для одного, то укус комара для другого. Возможно, Оля когда-то увидит в зеркале и то, о чем сказал Сергей.

Работы в доме Захаровой подходили к завершению. Ольге позвонила возбужденная Маша:

– Я в восторге и шоке, мать. Это шик и блеск, то, что получилось. Никогда бы не подумала, что такая мямля, как ты, сможет поставить такое дело. Главное, как четко и быстро. Привела вчера знакомых посмотреть, так они в обморок на пороге попадали. С меня бутылка, так и знай.