Жизнь взаймы у смерти

– Клара Штурм-Эрбах доставала, то есть воровала у немцев медикаменты для раненых партизан. Это известный факт, подтвержденный свидетелями. Она была поймана через месяц после родов. Василь нашел ее имя в списках арестованных комендатурой двадцать второго мая сорок второго года. А сопроводительная справка в концлагерь от тридцатого мая. Больше недели она находилась в гестапо. Наверняка ее допрашивали, непонятно лишь, почему не повесили или не расстреляли сразу. Скорее всего, каким-то образом помог Эрбах, сейчас уже не узнать подробностей.

– Вот почему она не сразу прошла проверку в фильтрационном лагере. Она попала туда как жена немецкого офицера, а пока собирали свидетельские показания о помощи партизанам, прошло два года! Понимаешь, есть пробел в биографии – реабилитировали Клару Штурм в сорок седьмом году. Далее она просто исчезает, сведений о женщине с таким именем нет. По крайней мере, Сироткин таковых не обнаружил. Но в пятьдесят пятом году Клара Шторм в роддоме номер три Москвы рожает девочку. Одна буква в фамилии изменена, но возраст совпадает, отчество Карловна тоже.

– Подожди… Штурм и Шторм пишутся в немецком языке одинаково – Sturm! – Матвей написал на листе латинские буквы.

– Вот именно. Поэтому и Сироткин, и Марта пришли к выводу, что эта Клара Карловна Шторм – мать, в том числе, и Марты Эрбах. Далее Сироткин нашел регистрацию девочки, ей дали имя Эльза.

– Получается, у Марты есть младшая сестра! А отец?

– Нет, о нем ничего. Самое интересное дальше. Сироткин нашел подругу Эльзы Шторм, проживающую до сих пор по старому адресу. Познакомился случайно, на лавочке возле подъезда – вот такая удача. Она и поведала Сироткину, что Клара умерла, когда Эльзе исполнилось восемнадцать. Эльза еще в девяносто третьем году с дочерью Катей уехала в Самару, поэтому Марта к нам и направилась на поиски… стоп! Невероятно! Нет, быть не может! – Беркутов ошеломленно смотрел на Матвея.

– Егор, что с тобой? Все же сошлось! – Роговцев даже испугался, до того растерянным и бледным выглядел Беркутов.

– Вот именно, Матвей! Вот именно! Слушай, мне нужно кое-что проверить, хотя я почти уверен, но… короче, я побежал, спасибо за документы Василю. Я позвоню! Как только подтвердится, позвоню тебе первому!

Матвей не успел даже выйти за другом в прихожую, только лишь подскочил к кухонному окну: Беркутов быстрым шагом направлялся к выходу со двора, на ходу разговаривая по мобильному телефону.

Глава 36

– Мне нужно с вами поговорить, Петер, – Максимилиан остановился у своего номера, но дверь открывать не торопился.

Всю дорогу от здания следственного комитета до гостиницы Шульц молчал, думая о чем-то своем. Максимилиан же мысленно готовился к разговору с ним, понимая, что расстояние в два квартала они пройдут быстро, спросить он что-то, возможно, и успеет, но ответит ли Шульц – большой вопрос.

…Максимилиан с детства не любил тайн. А у родителей их было немало, это точно. Из-за странного, как он считал, отношения отца к жене и к нему, сыну, он постоянно чувствовал дискомфорт. Попытки говорить с матерью ни к чему не приводили: они могли болтать на любые темы, даже о любимой им футбольной команде, но вопросы об отце, тете Марте и старом Эрихе, как называла мать своего свекра, оставались без ответа.

Малышом он бывал в замке деда, но общался лишь с тетей Мартой, да и то не более часа, после чего ему позволялось зайти в кабинет к деду, а позже, когда тот слег, и в спальню. Справившись о здоровье, сказав пару фраз о подготовительной школе и уроках живописи с педагогом (его нашла Максу тетя Марта), он прощался вежливо, прикасался губами к высохшей руке деда и уходил. Шофер отвозил его обратно в дом родителей. Все. Для него эти визиты были повинностью, для родственников, как он чувствовал, лишь обязанностью. Дед умер, когда Максу исполнилось шесть.

Будучи подростком, Максимилиан ездил в замок охотно, тетя разрешала исследовать весь первый этаж, включая кабинет деда. Особенно он любил библиотеку, где на нижних полках стеллажей стояли книги о путешествиях и альбомы с репродукциями известных художников.

Был лишь один запрет – спальня самой тети Марты. Ему не разрешено было даже заглянуть туда хоть глазком.

Как-то в кабинете деда он нашел сейф. Случайно облокотился на край бюро, потерял равновесие, спиной ударился о стену, а кусок ее вдруг повернулся вокруг центральной оси и застыл в перпендикулярном положении к стене. Макс увидел металлическую дверцу с замочной скважиной. Поискав ключ в ящиках бюро, в шкатулках и даже в напольной вазе, не найдя его, он вынужден был вернуть часть стены на место. Подивившись, что не заметил на темных обоях следы стыка раньше, подумал, что тете Марте ничего говорить не станет. Вполне предсказуемой реакцией мог стать запрет заходить в дедов кабинет.