Жизнь за бессмертие

– Я почти уговорила ее, – весело сообщила по телефону Марсия. – Еще немного, и все будет в порядке. Она, конечно, беспокоится, и я понимаю ее. И дала согласие на сопровождение, – весело рассмеялась она. – Ты доволен?

– И ты еще спрашиваешь! – со смехом упрекнул ее Анри. – Это просто превосходная новость, и я предлагаю отметить ее в Париже. Надеюсь, твоя мама не будет возражать насчет поездки в Париж? Разумеется, с твоими гориллами. А кроме того, мои отправляют со мной еще троих. Так что конвой будет внушительный и вооруженный.

– Можно я буду говорить откровенно? – вздохнул Ван.

– Я всегда предпочитаю искренность, – улыбнулась Инель. – Я понимаю так, что тебе не нравится Анри. И давно хотела спросить – почему?

– Знаете, – вздохнул Ван, – все очень просто. Анри не интересовался Марсией, пока не появился в Леоне. И здесь он не сразу вышел на нее. Например, мне кажется это подозрительным. И это чувство появилось после того, как я совершенно случайно услыхал разговор молодых людей. Он говорил, что очень скучал без нее и вроде даже приехал в Леон, чтобы увидеть ее. А у меня появился вопрос. Если это так, почему он не написал ей? Почему случайная встреча произошла через двенадцать дней после его появления в Леоне? И еще, – продолжил он, – его родители как-то были в музее и заговорщически переглядывались.

– Что? – Инель весело рассмеялась.

– По взгляду человека можно понять многое, – спокойно проговорил Ван. – По глазам боец понимает, когда и куда будет бить противник. Посмотри в глаза – поймешь человека, – добавил он.

– Извини, Ван – улыбаясь, вздохнула Инель. – Я поняла, что ты не совсем хорошо думаешь о семье Анри.

– Не верю я им, – заявил он. – Глаза у них недобрые, а в последнее время они, видя вас, о чем-то шепотом говорят. А глаза как у шакала, который у тигра кусок мяса украл. Я не верю им и на вашем месте не отпускал бы Марсию с Анри. Тем более в США, – закончил он.

– Почему ты так ненавидишь Штаты? – поинтересовалась Инель.

– Янки убили моего отца, – ответил Ван. – И брата, который из Гонконга уехал в Чикаго. Я поехал, чтобы отомстить, остановился в Европе, чтобы участвовать в боях без правил, и встретил вас, – поклонился он. – И вы помогли мне, моей маме купили лекарства. Теперь я не могу оставить вас, – вежливо закончил он.

– Ты спас мне жизнь, – напомнила Инель. – После того как на меня напали бандиты. Поэтому не надо…

– Мадам, – вошел в кабинет невысокий мужчина. – К вам профессор Лунавье.

– Поговорим потом, – отпустила китайца Инель.

– Сегодня народу тьма, – усмехнулся рослый охранник. – И почти все к камушку идут. На вид здоровые, кажется, – снова усмехнулся он. – Так что внимание, внимание и еще раз внимание. Помнишь, месяц назад один швейцарец пытался стекло разбить? – кивнул он. – У него дочь двухлетняя раком болеет. Мадам не сдала его в полицию. Поняла его. Руки убрал! – быстро подошел он к трем большим глиняным кувшинам.

Англия, Лондон

– Зря немец уехал, – выпустив клуб дыма из трубки, проворчал полный офицер Скотленд-Ярда. – Он знает Тормана как себя и мог бы помочь выйти на него. Кстати, очень интересно, чем вызвано такое внимание.

– Торман убил его женщину, – отпив кофе, сообщил мускулистый инспектор. – Во время налета на банк в Мюнхене. Не специально, конечно, но тем не менее так сошлось. И когда Койота взяли, Шенглер пытался пристрелить его. В тот момент Тормана вели на допрос. От волнения немец забыл снять предохранитель, а уже потом, когда Эрнст исправил ошибку, оружие у него выбили. На три месяца он был отстранен от работы. Потом его восстановили. Койот бежал из тюрьмы в Гамбурге и с тех пор больше не попадался. У нас его взяли и, – он чертыхнулся, – упустили. Шенглер приедет, – посмотрел он на часы. – Звонил и сказал, что уже прилетел.