Жизнь за брата

Я только-только вернулся из командировки на Северный Кавказ, успел оформить положенный мне по закону отпуск, но не успел еще купить билеты на самолет, чтобы улететь с женой и сыном отдыхать на юг, к морю, когда мне позвонили и сообщили, что произошло с братом. Вернее, сначала позвонили домой, жене, а я еще в штабе у себя был и ждал, когда приедет кассир финчасти и привезет из банка деньги, чтобы получить отпускные и «боевые» – доплату к жалованью за полгода командировки, которую во время самой командировки нам не выплачивали – только по завершении.

Домой мне позвонила какая-то женщина, работавшая вместе с моим старшим братом, и сообщила о его гибели на службе. Тогда жена в свою очередь позвонила мне, поскольку кроме меня хоронить брата было некому. Со своей женой брат давно развелся и не поддерживал с ней никаких отношений, даже не знал, где и с кем она живет. Слышал краем уха от общих знакомых, что она вполне благополучно вышла замуж, муж усыновил их ребенка, следовательно, алименты с брата больше не брали, отсюда и его слабая информированность. Надеяться на то, что на похороны приедет бывшая его половина или сын, которому на момент развода с женой не было и года и который своего настоящего отца не помнил, не приходилось. Родители наши давно уже умерли – отец, офицер-десантник, умер от ран через четыре года после вывода войск из Афганистана, а мама только на три года его пережила.

Брат по примеру отца тоже служил в ВДВ. После увольнения в запас в звании подполковника устроился в охранную фирму, где платили немного, но, по крайней мере, регулярно.

Я тоже пошел по стопам отца, только служил не в ВДВ, а командовал разведротой в спецназе ГРУ.

Жена моя не высказала никакого недовольства тем, что срывается обещанная поездка в Сочи. Она у меня человек понимающий. И даже сообщила, что уже заказала по телефону на меня билет самолетом до Самары, где брат жил в последние годы. Я договорился в финчасти, что приду за деньгами в конце дня, и побежал домой. Из дома позвонил женщине, которая сообщила о смерти брата. Так узнал, что тело еще находится в морге судебно-медицинской экспертизы, где эксперты изучают пулевой канал. Брать на себя заботы о похоронах чужого человека женщина явно не собиралась.

– А вы ему кто? – с армейской прямотой спросил я.

– Никто. Он у нас в магазине охранником работал. Его на моих глазах убили во время ограбления. Я – просто чужой человек. Сочувствующий, грубо говоря. Когда грабители ворвались, мы с ним как раз разговаривали. Он спиной к дверям стоял и потому не сразу понял, что происходит, и оружие не достал. Не успел ничего сделать.

– А охранная фирма похоронами заниматься не собирается? Та фирма, где Евгений работал…

Десятилетняя разница в возрасте еще в детстве заставляла меня звать старшего брата не Женей, а Евгением. Будь я посторонним, я бы еще и отчество добавлял, но, как брат, выбрал себе половинчатое обращение, только из полного имени.

– Вроде не собирается. Только венки, говорят, купили…

– Понял. Я завтра прилечу. Но я город ваш совсем не знаю. Ни разу у вас не был.

– Я завтра выходная. Я вас встречу. Какой рейс? – Я спросил у жены. С ее слов сообщил. – Я встречу. Как я вас узнаю?

– Я в военной форме буду. Капитан. Не думаю, что весь самолет будет набит капитанами спецназа. На всякий случай скажите, как вас узнать?

– Я такая… Высокая, ярко-рыжие волосы. Никакая прическа на голове не держится. Волосы, как проволока…

– Узнаю. В крайнем случае, если не найду, там же позвоню. Номер этот же?

– Да. Запишите на всякий случай.

– Я уже запомнил… Зовут вас, значит, Лариса…

* * *

Так, вместо того, чтобы лететь с семьей в Сочи, я оказался в Самаре.

Самолет совершил посадку в международном аэропорту Курумоч, находящемся, как я узнал еще до вылета от знающих сослуживцев, достаточно далеко от самой Самары, кажется, более чем в тридцати километрах. Но наш начальник штаба батальона майор Рапитонов позвонил своему товарищу из третьей отдельной бригады, что дислоцируется в Самарской области, и тот пообещал приехать меня встретить и даже оказать посильную помощь, если потребуется.

От поселка Рощинский, с места службы, добираться до Курумоча ненамного дальше, чем от Самары. Рапитонов сказал, что разница составляет порядка тридцати-сорока километров, что для любого автомобиля, естественно, не дистанция. Тем более погибший мой брат был офицером ВДВ, пусть и отставным. А спецназ ГРУ и ВДВ считаются почти родственными родами войск, поскольку носят похожую форму одежды.