Жизнь за гранью

Леви был одним из старших членов «Сынов Тамплиеров» филиала Нью-Мексико столько лет, сколько я себя помню. Его лохматые седеющие волосы касались плеч, и он дорожил своими длинными усами, несмотря на то, что они вышли из моды десятилетия назад. Его татуировки выцвели, а живот выпирал от слишком большого количества выпитого пива, но вам бы все равно не захотелось оказаться с ним не на одной стороне, тем более что он никогда не ходил без своего большого страшного ножа, пристегнутого к поясу.

— Ничего такого, чем я хотела бы озадачить вас троих, — ответила я, делая глоток пива. — Оставлю вам решать такие проблемы, как мировой голод и глобальное потепление, — нежно поддразнила я.

Хотя они были закаленными мужчинами, которые, как я знала, могли быть чертовски страшными, если бы представился случай, они также были моей семьей. Верные до конца, готовые умереть друг за друга. Я провела с ними два года и чувствовала, что ради меня они тоже, возможно, подставят свои шеи. Или я так считала из-за чертова оптимизма, пропитавшего меня насквозь.

Мы еще немного посмеялись и пошутили, а потом начал прибывать народ, и еженедельная пятничная вечеринка стала набирать обороты. Не то чтобы эти люди нуждались в определенном дне недели, чтобы расслабиться.

Другие клубные девушки, а именно Скарлетт и Кимберли, взяли на себя смелость встать у шеста в углу комнаты и в какой-то момент устроить стриптиз для парней, хотя на них с самого начала было не так много одежды. Здесь было два типа клубных девушек. Во-первых, такие как Скар и Ким, которые всегда носили кожу, самые короткие юбки и самые высокие каблуки. Они не беспокоились о том, чтобы ублажать мужчин на глазах у всех. Об этом свидетельствовал тот факт, что Скар просто позволила одному из парней стащить ее со сцены и утянуть в тускло освещенный, но все равно видимый угол, чтобы заняться сексом. А еще были такие девушки, как я. Конечно, мне нравились мои каблуки, но одежду я носила больше в стиле хиппи. Меня вряд ли можно было лицезреть распростертой на капоте машины на обложке мужского журнала. И мне не нравился секс на публике. К счастью, мужчины уважали это и никогда не пытались принудить к такого рода вещам.

— Как насчет того, чтобы свалить отсюда? — прошептал Джаггер мне на ухо, водя пальцами по краю моей юбки.

Я улыбнулась и слегка кивнула, мой взгляд зацепился за что-то в другом конце комнаты. Точнее, за кого-то. Глаза Хансена прожигали меня насквозь и не отрывались от моих, даже когда Джаггер уводил меня за руку. Я боролась с чувством, которое испытала в тот момент, тем же самым, что я испытывала всякий раз, когда эти голубые глаза встречались с моими. Я также боролась с очевидной яростью, пляшущей в этих глазах, когда он сосредоточился на наших с Джаггером сомкнутых руках. Затем ярость исчезла, сменившись пустым взглядом, метнувшимся в нашу сторону как раз перед тем, как я завернула за угол.

***

— Уверена, что не хочешь поговорить о том, что заставило тебя витать за миллион миль отсюда? — спросил Джаггер, затягиваясь сигаретой.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на его профиль.

— Ничего такого, чем бы стоило забивать твою хорошенькую головку, — мягко поддразнила я.

Джаггер повернул голову, рассматривая меня.

Мы только что финишировали во втором заходе очень продуктивного сексатона. Я была измотана и, определенно, пресыщена. Как всегда, я была счастлива расслабиться в его комнате и просто позабавиться.

— Твоя бабушка? — предположил он, не сдаваясь.

Я фыркнула.

— Я стараюсь не тратить слишком много мозговой активности на эту пожилую летучую мышь. Я и так трачу час в неделю в ее присутствии, этого достаточно, — честно сказала я.

Помимо клуба, бабушка была единственной частью семьи, которая у меня оставалась на этой земле. Она всегда была злой, и сейчас чахла в доме престарелых после того, как ей поставили диагноз болезнь Альцгеймера. Не то чтобы у нее шарики за ролики заехали. Она достаточно крепко держалась за свой разум, чтобы помнить, каким разочарованием я была для нее, и старалась напоминать мне об этом при каждой встрече. О ней и о том, как глубоко ее острый язычок ранил меня, знал только Джаггер.

— Ты знаешь… — сказал Джаггер, медленно затягиваясь, и выражение его лица стало серьезным: —…ты лучше этого.

Он обвел рукой комнату.

— Не то чтобы мне не нравилась твоя компания в спальне и за ее пределами… — он подмигнул, прежде чем его лицо снова стало серьезным. — Ты заслуживаешь лучшего. Ты умная, красивая. Мир может предложить тебе больше, чем это.

Я слегка вздрогнула от такой речи, исходящей от Джаггера. Он жил ради клуба. Дышал им. Провел здесь намного дольше, чем я свои два года, учитывая, что ему было чуть за тридцать, и он присоединился к клубу, будучи моложе меня. Я приподнялась на локте и подперла голову рукой.

— Да, точно, мне есть, что предложить миру, — саркастически ответила я. — К тому же, ты бы пропал без меня. Признай это, — поддразнила я.

Лицо Джаггера не просветлело от моих слов.