Жизнь за гранью

— Да, детка, — он поцеловал меня в нос. — На байк, — прошептал он.

Я мгновение смотрела на него, затем уселась на заднее сиденье его прекрасного «Харлея», где мне и место.

***

— Тебе понравился фильм, признай это, — сказала я, как только пошли титры «Братства Кольца».

Хансен передвинул меня на диване так, чтобы я полностью оказалась на нем.

— Мне понравилось, что он вызвал улыбку на прекрасном лице моей девочки. Вернул свет ее глазам. Если для этого нужно было только это, я бы смотрел его каждый день до конца своей жизни, — сказал он, пристально глядя на меня. — Хочешь поговорить об этом, детка? Что за дерьмо случилось раньше?

Я посмотрела вниз, теребя ткань его футболки. Я не знала, хочу ли говорить о том, что фактически привело меня к срыву посреди улицы, но мне это было нужно. В противном случае все это дерьмо будет гноиться, всплывать снова и отравлять меня негативом. Я держала его в себе месяц, больше месяца, с тех пор, как слова Хаммера попали в цель той ночью в клубе.

Рука Хансена потянулась к моему подбородку.

— Посмотри на меня, детка, — мягко попросил он.

Я сглотнула и посмотрела ему в глаза.

— Я просто жду, когда это произойдет, — тихо прошептала я.

Его брови нахмурились.

— Что?

— Что угодно… что-то ужасное. Что разрушит все, — высказала я свой худший страх. — Никогда в жизни я не была так счастлива, как с тобой. На байке, вне байка.

Хансен крепче меня обнял.

— Я не привыкла любить кого-то так сильно. Иметь все, о чем всегда мечтала. Он пришел и забрал это, когда прервал жизнь моих родителей. Потом он вернулся и до сих пор преследует меня. Я все еще в ужасе от того, что однажды ты поймешь, что не хочешь делить свою жизнь с исправившейся клубной девкой и убийцей, — сказала я тихим голосом. — Я могу жить со своим титулом бывшей клубной девки. Я не жалею о нем ни на секунду. Он подарил мне семью, подарил мне тебя. Но жить с титулом убийцы? Не так уж и приятно.

Одним плавным движением Хансен перевернул нас и быстро оказался на мне.

— В том, что ты только что сказала, детка, много неправильного, — начал он жестким тоном. — Многое из сказанного тобой разбивает мое гребаное сердце, зная, что это дерьмо долгое время варилось в твоей прекрасной головке.

Он погладил меня по голове.

— Я знал, что произошедшее месяц назад будет преследовать тебя. У тебя самая добрая душа, в ней нет ни капли черноты. — Он посмотрел мне в глаза. — Ты — не гребаная убийца. Ты — выжившая, и за это чудо я благодарю Бога или того, кто там управляет струнами, — твердо сказал он. — Твое прошлое в клубе? Это никогда не будет меня волновать, детка. Вбей это себе в голову. Я люблю тебя. Каждый дюйм тебя. Я никогда не буду упрекать тебя в этом или думать о тебе по-другому из-за того, что ты была клубной девушкой.

Он погладил меня по щеке.

— Потому что иначе я бы никогда тебя не встретил. Даже мысль об этом невыносима… я не представляю жизни без тебя. Я буду любить тебя до того момента, пока жнец не заявит на меня права, и даже после этого. Я планирую заделать тебе ребенка, создать с тобой семью. Я сделаю все возможное, чтобы убедиться, что ты никогда больше не будешь думать о себе так гадко, каждый день буду напоминать тебе о том, какое ты охрененно великолепное создание.

Я судорожно вдохнула. Все, что он говорил, заставляло мое сердце колотиться так, что, казалось, оно может взорваться. Ребенок? Это должно было вывести меня из себя. Я была слишком молода. Я приходила в себя после того, как застрелила убийцу своих родителей на глазах у моего старика и его братьев, но все же эта мысль успокоила меня. Заставила внутренне улыбнуться. Нет, засиять.

У меня была она. Семья. Навсегда.

Эпилог

— Дыши, — прошептала я своему отражению.

Я сделала глубокий вдох, пытаясь с помощью кислорода усмирить бабочек, порхающих в животе.

— Ты можешь это сделать, — снова сказала я своему отражению.

Мое отражение даже не походило на меня. Ну, почти не походило. Стрижка-пикси немного отросла, но я оставила ее неровной и короткой. Большую часть времени она искусно маскировалась под стиль «я только что встала с постели», в основном потому, что я не укладывала волосы, когда вставала с постели. В последнее время мои мысли были не о стрижке, в большинстве случаев, я скакала по дому в посторгазмическом сиянии из-за Хансена, твердо верящего в утренний секс, и можно с точностью сказать, что я стала его новообращенной.