Жизнь за гранью

– Нет! – серьёзно ответила она, высвобождаясь из моих объятий, этого бы наверно очень хотела Фрума-Лея.

– Фрумиле?! Но почему?! – по-идиотски удивился я, осознавая всю глупость подобного вопроса.

– Отец, это бесполезно, – грустно улыбнулась Алиса, – мы выросли. Смирись и не пытайся нас контролировать.

– Контролировать?! – теперь уже искренне поразился я, это было что-то новое.

Исповедь Грасса, слова дочери… мозги отказывались работать от переизбытка противоречивых фактов. Раньше я мог посоветоваться с Майклом, Петерсом, обсудить с Близняшками, а теперь даже и поговорить не с кем. Оставалась Фруми, но она жила в другой реальности и вряд ли поняла бы меня. Вдруг, как пронзительная ясность осенней синевы, ко мне пришло осознание: это не дочка одинока, это я одинокий, один и со своими мыслями и со своей, такой странной и запутанной жизнью.

Я сидел в башне замка, обуреваемый мыслями. В момент осознания одиночества, я не подумал о сыне, о Лёнечке… Почему?! Я безусловно любил его, скучал за ним, но мы не были близки. Мы стали друг для друга некими символами, абстрактными понятиями… Но может из-за подсознательного чувства вины?! Когда-то я осуждал Всеслышащего за то, что он оставил своего ребёнка без материнской ласки, а оказалось он просто спасал своих детей. А за что я, я сам, пожертвовал своим сыном?! Ради какого такого мира?! Как можно поддержать равновесие в мириадах бесконечностей случайных связей?! Неужели только из-за пустой гордыни?! Ещё бы: Отец Управителя Мира! – Какого Управителя?! Какого Мира?! Лёнечка был всего-навсего маленьким мальчиком, мужественным и послушным, безоговорочно доверявшем мне, а я так бессовестно и бездумно его предал. И не только его, но и мою Фруми. Если мне так одиноко, среди таких же, как я, то как же она должна себя чувствовать, находясь постоянно в другой реальности, чем муж и дети, и не видя, не ощущая, не понимая, что происходит?! А я сам, вместо того, чтобы быть с ней и с детьми, в короткие часы отдыха от службы, сижу здесь и рефлексирую.

Да и что такого полезного я делаю?! Нет, само по себе сохранение энергии несомненно важно. Но какой процент рассеяния смогу сохранить я за минуту, час, сутки, месяц?! – Нуль, с бесконечной чередой нулей после запятой. Пустое и бессмысленное занятие. Надо всё бросить и жить обычной жизнью с Фруми и детьми! Фруми, Фруми…

Я словно опять услышал голос старшей дочери: «…этого бы наверно очень хотела Фрума-Лея». Что она хотела этим сказать?! Ну да, Петерс рассказал нам с Фруми, что нас специально свели и заперли в кафе, чтобы на свет появились дети с полным двойным набором старших генов. Но какое это имеет значение, если мы на самом деле влюбились и полюбили друг друга?! На самом деле…

Я попытался вспомнить, как попал в это кафе первый раз, и не смог. Словно какая-то пелена затягивала мысли, посылая их в десятки других направлений, не давая сосредоточиться. Я решил зайти издалека и начал вспоминать улицу, дом, узоры чугунной дверной решётки кафетерия… И неожиданно увидел гибкую фигурку девушки в сером, грубой овечьей шерсти, свитере, чёрной самовязанной шапке с вытянутыми петлями, возвышающимися полукружьями на макушке, зелёном буклированном пальто, чёрных лакированных сапогах-чулках и смешных, зелёных, с детским узором, варежках. Сюзи… Это она привела меня в кафе, в котором я до того ни разу не был. Она и сама была немножко по детски смешная, моя Сюзи.

Мозг неприятно резануло неосторожно проскользнувшее «моя», моей могла быть только Фруми, Фрумиле… Но кто привёл её в наше кафе?! Она никогда не рассказывала мне об этом. Да раньше этот вопрос и не интересовал меня. Собственно, какая теперь разница, мы с Фрума-Леей любим друг друга, у нас дети, а всё остальное давно потеряло значение. Но мне отчего-то нестерпимо захотелось узнать правду, и о Фруми и о странной гибели Сюзанны.

Остановись! – приказал я себе. – Дальше, в этом направлении двигаться опасно. Исправить в прошедшем ты всё равно ничего не сможешь, а исковеркать настоящее – запросто. Лучше подумай, почему всё происходящее, так или иначе, крутится вокруг тебя. Не слишком ли много знаний, умений и силы?! Тебя защитили и спасли… Тебя выбрала крыса, затем Марго, затем дети… Ты преодолевал всевозможные физические трудности по дороге в оба монастыря… В монастырях охотились на тебя и обучали тебя… Ты принимал решения и руководил семьёй, общинами, оказанием помощи… Тебя запугивал Всеслышащий, запутывал Всепроникающий, обкрадывали, обманывали, но ты всегда выходил победителем, потому, что именно тебе помогали сильные мира сего… Ты удостоился церемониала передачи Силы и оказался потомственным обладателем высоких регалий, а теперь и звания Садовника… и, наконец, тот, кого ты считал врагом, просил милости именно у тебя… – Не слишком ли много?! Не напоминает ли всё это хвастовство мальчишек, выдумывающих не происходившие истории и выставляющих себя в них главными героями и всезнайками?!