Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Своё стихотворение «Нате!» Маяковский дочитал до конца, несмотря на то что публика истошно орала, а элегантно одетые господа, брызгая слюной, требовали согнать наглеца со сцены.

Шум в бульварных газетах был грандиозный, то есть открытие кабаре удалось на славу. Вскоре футуристы посчитают «Фонарь» не слишком футуристическим. Художник Михаил Ларионов (его ещё называли самым талантливым из самых бездарных) занялся открытием нового «Кабака 13-ти», где вместе с Владимиром Маяковским он планировал организовать закрытую дискуссионную площадку исключительно для лучистов, викторианцев, кубистов, крайне правых футуристов, эго-поэтов и всечества. Для посторонних входная плата составляла те же 10 рублей — это было дорого. За проведение тематических вечеров отвечали вместе: художник и поэт.

Как-то на вечере в «Бродячей собаке», где собрались символисты, футуристы, акмеисты, заумники, будетляне и прочие люди со странностями, присутствовал самый знаменитый русский писатель Максим Горький. Возвышаясь над залом, стоящий на маленькой сцене Маяковский гаркнул на громко разговаривавшую публику, ждавшую очередного скандала: «Я буду читать для Горького, а не для вас!», затем продекламировал отрывки из своей поэмы «Война и Mip» и несколько лирических стихотворений. Публика снова недовольно загудела, но тут со своего места встаёт Горький: «Глумиться здесь не над чем. Это — очень серьёзно. Да! В этом есть что-то большое. Даже если это большое касается только формы». Протягивает Маяковскому руку: «Молодой человек, я вас поздравляю!» [1.5]

В «Журнале Журналов» (№ 1) была опубликована статья Алексея Максимовича «О футуризме»: «Русского футуризма нет. Есть просто Игорь Северянин, Маяковский, Бурлюк, В. Каменский. Среди них есть несомненно талантливые люди, которые в будущем, отбросив плевелы, вырастут в определённую величину. Они мало знают, мало видели, но они, несомненно, возьмутся за разум, начнут работать, учиться. Их много ругают, и это, несомненно, огромная ошибка. Не ругать их нужно, к ним нужно просто тепло подойти, ибо даже в этом крике, в этой ругани есть хорошее: они молоды, у них нет застоя, они хотят нового свежего слова, и это достоинство несомненное… И все они, этот хоровод галдящих, кричащих и именующих себя почему-то футуристами сделают своё маленькое — а может, и большое! — дело, которое очевидно даст всходы. Пусть крик, пусть ругань, пусть угар, но только не молчание, мёртвое, леденящее молчание.

Трудно сказать, во что они выльются, но хочется верить, что это будут новые, молодые свежие голоса. Мы их ждём, мы их хотим. Их породила сама жизнь, наши современные условия. Они не выкидыши, они вовремя рождённые ребята. Я только недавно увидел их впервые живыми, настоящими — и, знаете, футуристы не так уж страшны, какими выдают себя и как разрисовывает их критика. Вот возьмите для примера Маяковского — он молод, ему всего 20 лет, он криклив, не обуздан, но у него, несомненно, где-то под спудом есть дарование. Ему надо работать, надо учиться — и он будет писать хорошие, настоящие стихи. Я читал его книжку стихов. Какое-то меня остановило. Оно написано настоящими словами.

Россия, огромная, необъятная.

…Сколько в ней великих начинаний, сколько сил непочатых! Вы возьмите русского человека. Вялое, дряблое нутро. Ничего определённого, ничего определившегося. Куда попутный ветер потянул — туда и пошёл. В огромной российской толпе нет лица, нет характерных черт.

Как бы смешны и крикливы ни были наши футуристы, но им нужно широко раскрывать двери, широко, ибо это молодые голоса, зовущие к молодой новой жизни» (www.gorkiy-lit.ru).

Владислав Ходасевич, очевидно относившийся к Владимиру Маяковскому с тем упоённым презрением, на которое только может быть способен настоящий русский интеллигент, тем более находившийся в эмиграции, в своём эссе «Декольтированная лошадь» вспоминал об этих днях: