Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

Часто вы слышите, что новому быту не хватает той праздничной обрядности, которой так действует на „уловление человека“ Церковь. Красное крещение (октябрины), красное бракосочетание (загс) ещё выработают красивую обрядность, а вот уж обрядность красного огненного погребения куда больше впечатляет и удовлетворяет, чем зарытие полупьяными могильщиками под гнусавое пение попа и дьякона в сырую, часто хлюпающую от подпочвенной воды землю, на радость отвратительным могильным червям. Для полного сжигания человеческого трупа и получения белых, чистых, обезвреженных, легко распадающихся в порошок костей и пепла необходимы температура в 860–1100 градусов Цельсия и 75 минут времени. Московский крематорий за рабочий день может совершить 18 сожжений. Какое это облегчение для Москвы!..»

Первоначальный проект кремации предусматривал различные варианты прощания с усопшим: «Часть первого этажа здания, именно восточная его часть отведена под комнаты служителей культа; там же выделено место для оркестра, хора, ораторов, органа — умер ли православный, лютеранин, еврей или католик, погребение может совершаться согласно обряду каждого из них, или по гражданскому обряду, или совсем без обряда».

Собственно, поэтому официальные власти и использовали прощание с В. В. Маяковским в целях пропаганды нового, принципиально важного советского ритуала:

Бьём
по вековым
предрассудкам,
сжигаем
пламень
церковных
свеч.
Вместо
сжирания
червями
трупы людей
в крематориях
будем
жечь.

«Когда гроб внесли в крематорий, — вспоминал обстоятельства похорон художник Николай Денисовский, — все хлынули следом. Началась давка. Попасть было невозможно. Казалось, сейчас затрещит здание крематория. Растерявшийся милиционер дал выстрел в воздух».

Присутствовать при самой процедуре сожжения были допущены только избранные, но и их было немало — 14 человек: сестра Л. Троцкого Ольга Давидовна — жена Л. Б. Каменева, председателя концессионного комитета СНК СССР; М. Я. Презент — литературный секретарь Демьяна Бедного и одновременно сотрудник аппарата секретаря ЦИК СССР Авеля Енукидзе; спецкор «Правды» М. Е. Кольцов (Фридлянд) с родным братом карикатуристом Б. Е. Ефимовым; руководитель издательства «Academia» И. И. Ионов, свояк ЕЕ. Зиновьева; главный редактор «Известий ЦИК СССР» И. М. Гронский (Федулов) с супругой Лидией; издатель журнала «Тридцать дней» В. А. Регинин (Раппопорт); поэт-песенник П. Д. Герман; А. С. Яковлев, — сотрудник издательства «ЗИФ»; журналист газеты «Правда» Ильин и «какой-то военный из ОГПУ с дамой». Был приглашён и Демьян Бедный, который, о чём мы читаем в дневниковой записи Михаила Презента, «…отозвал меня в сторону и дал билетик на проход вниз — посмотреть процесс сожжения. Несколько человек собрались у входа в подвальное помещение, где печи. По движению толпы мы поняли, что гроб опустили. Подошёл заведующий крематорием и повёл нас вниз. Я подумал было, что нас подведут по очереди к глазку печи и мы увидим сразу же процесс сожжения. Я был поражён, когда в 20–25 шагах увидал на полу гроб с телом Маяковского. „Одна минута тишины“, — сказал заведующий».

В тот день, 17 апреля, в Донском крематории кремировали ещё двоих: женщину и маленькую девочку: «.. Сожгли в одном гробу мать и дочь Антоновых, жену и дочь сотрудника „Рабочей Москвы“ Антонова. Она, вернувшись из клуба федерации писателей, где была у гроба Маяковского, повздорила с мужем по поводу Маяковского и, когда муж куда-то вышел, застрелила 4-летнюю дочь и себя» (М. Презент, цит. по: sergey-v-fomin.lifejornal.com)[27].

Урна с прахом В. В. Маяковского была установлена в секции № 77 колумбария в старой части кладбища Донского монастыря, практически напротив камня «Голгофа», в своё время установленного в качестве надгробия на могиле Н. В. Гоголя.

Марина Цветаева позднее написала: «Боюсь, что, несмотря на народные похороны, на весь почёт ему, весь плач по нём Москвы и России, Россия и до сих пор до конца не поняла, кто ей был дан в лице Маяковского… Маяковский — первый новый человек нового мира, первый грядущий. Кто этого не понял, не понял в нем ничего» (цит. по: Цветаева М. И. Собр. соч. в 7 т. М.: Эллис Лак, 1994). А затем посвятила стихотворный реквием «Маяковскому»: