Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах

После своего освобождения и до конца своих дней Владимир Владимирович будет играть всегда и во всё. Если по статистике А. С. Пушкин, который числился в полицейском реестре как «известный в Москве банкомёт», проигрывал три из четырёх карточных игр, то В. В. Маяковский три из четырёх, наоборот, выигрывал.

Багровый и белый отброшен и скомкан,
в зелёный бросали горстями дукаты,
а чёрным ладоням сбежавшихся окон
раздали горящие жёлтые карты.

Бульварам и площади было не странно

увидеть на зданиях синие тоги.
И раньше бегущим, как жёлтые раны,
огни обручали браслетами ноги.

Толпа — пестрошерстая быстрая кошка —

плыла, изгибаясь, дверями влекома;
каждый хотел протащить хоть немножко
громаду из смеха отлитого кома.

Я, чувствуя платья зовущие лапы,

в глаза им улыбку протиснул, пугая
ударами в жесть, хохотали арапы,
над лбом расцветивши крыло попугая.

(Маяковский В. В. Ночь, 1912)

Памятью о длительном содержании в одиночке можно считать и тот факт, что, несмотря на свой почти двухметровый рост, поэт всегда выбирал для своего жилья самые маленькие комнаты в квартирах или номера в отелях, где ему приходилось останавливаться, впрочем, как и привычку бывалых арестантов не браться рукой за дверные ручки или лестничные перила.

Я стукаюсь
о стол
о шкафа острия —
четыре метра ежедневно мерь.
Мне тесно здесь
в отеле Istria —
на коротышке
rue Campagne-Premiere.
Мне жмёт.

(Маяковский В. В. Верлен и Сезанн. 1925)

Близко знавшие поэта вспоминали, что: «азарт у Маяковского был в крови; страстный игрок, он проводил каждую свободную минуту за карточным или бильярдным столом. Так будет всю жизнь, даже тогда, когда исчезнет необходимость играть ради денег: где бы он ни оказался, первым делом он находил бильярдную и узнавал имена местных картежников» [1.295].

Юрий Анненков периодически играет с Маяковским в аристократический крокет (по 50 коп. партия). «Однажды летом 1914 года, незадолго до объявления войны, Маяковский проиграл мне несколько партий подряд. Он был азартен и начинал горячиться. Он играл лучше меня, но я знал все неровности нашей площадки (дело происходит в имении родителей Анненкова в финской Куоккале. — Авт.) и потому бил шары наверняка. Проиграв три рубля, Маяковский отбросил молоток и предложил мне возобновить игру ночью.

— На пять целковых, — добавил он.

— Почему ночью? — спросил я.

— Я научу тебя играть в темноте, — ответил Маяковский, — айда?

— Айда!» [1.5]

Михаил (Израиль) Шрейдер — начальник специальной валютной группы Экономического отдела Ленинградского ОГПУ — познакомился с Владимиром Владимировичем во время круиза на теплоходе «до Батуми и обратно». Вместе с чекистом путешествовал его коллега по ЭКУ ОГПУ Семён Римский[41] с семьёй.

Так как Маяковский по каким-то причинам оказался в 3-м классе (были такие специальные билеты на пассажирскую палубу), то чекисты пригласили его к себе в каюту. М. Шнайдер оставил об этих днях свои воспоминания, в которых писал: «В те же дни мы все вместе ходили завтракать, обедать и ужинать в ресторан. Причём Маяковский никому не позволял платить, когда находился за столом, а рассчитывался сам, заявляя, что он всех угощает. Но зато он организовывал своеобразные пари: за обедом или за ужином мы брали несколько бутылок виноградного натурального вина, и, когда бутылки бывали уже пустыми, Владимир Владимирович, обращаясь к кому-либо из нас, спрашивал, беря в руку одну из бутылок:

— Ну, сколько осталось капель в этой бутылке?