Жизнь Зигмара

На тропинке перед ними стоял человек. Он был высок — выше, чем большинство его собратьев, — и широкоплеч. В руке он держал боевой молот на длинной рукояти; спину человека покрывала волчья шкура, волосы его растрепались на ветру. На нем были надеты поношенные бронзовые доспехи. Он был тверд и непоколебим, как скала, спокоен, как сама земля, а его сила, казалось, превосходит все мыслимые пределы. Его лицо было скрыто железным шлемом, забрало которого имело форму головы дикого медведя. Через отверстия забрала было видно, как блестят в темноте глаза человека.

Вожак стаи нерешительно топтался на месте, посапывая и рыча. Наконец, вздернув голову, он коротко взвыл. Его стая, заскулив, бросилась врассыпную и скрылась в ночи. Вожак повернулся и, бросив назад короткий взгляд, побежал вслед за своими волками.

Подул свежий ветер, зашелестевшая листва, казалось, облегченно вздыхает. В деревне люди начали засыпать, животные успокоились, а ребенок перестал плакать.

Воин взошел на холм и, пока он осматривал все окрест, на земле воцарилась тишина. Поселения людей были в безопасности, потому что этой ночью сам Зигмар охранял их.

РОЖДЕНИЕ ЗИГМАРА. История вторая,

в которой кровь множества орков смачивает голову младенца Зигмара, а в небе люди видят комету с двумя хвостами

Случилось так, что король Бьерн, вождя племени унберогенов, человек весьма доблестный и пылкий, и его милая жена Гризельда вскоре после свадьбы зачали ребенка. Пока люди молились и приносили жертвы богам, прося своему королю здорового отпрыска, животик Гризельды округлялся, до времени скрывая новую жизнь. Часто Гризельда спускалась в деревню и говорила со своими подданными — так как была она женщиной сострадательной, и многие любили ее — и благодарила их за призываемые на нее благословения и дары, будь то подношение пищи и одежды или доброе слово и обещание вознести молитву милосердной Шалии.

Король Бьерн повелел устраивать пиры в честь своей жены и будущего ребенка, и много людей веселилось на этих пирах, в отношениях же с богами король был честен и исправно приносил жертвы на их алтарях. Весь народ знал, что ребенок нужен для продления рода короля; мужчина, не способный зачать потомка, считался слабым и не годился на роль вождя.

Шли недели, и волнение становилось все сильнее. Мудрые люди деревни собирались вместе, чтобы обсудить знамения и знаки, свидетелями которых они становились.

«В день солнцестояния», — сказал один из них — «я слышал, как петух трижды прокукарекал на восходе солнца, а затем, в первой половине дня, шел дождь». Это заявление вызвало кивки одобрения у всех собравшихся, ибо такие знаки считались доброй приметой.

«Вчера утром», — сказал второй — «я видел, как ворона села на ветку дерева, перепрыгнула с ноги на ногу, а затем улетела на восток. Это было доброе предзнаменование». И все собравшиеся согласились с ним.

«По правде говоря», — подхватил третий — «я своими глазами видел в первый день этого месяца, как кукушка вытолкнула яйцо из гнезда, и оно упало на землю. Но яйцо не разбилось, а когда на следующий день я пришел туда, яйцо треснуло, и из него вылупился птенец».

Этот рассказ вызвал удивленные вздохи, поскольку в нем говорилось о поистине добрых знаках.

Еще один старик сказал: «В ночь зачатия, да будет оно благословенно, когда корень жизни нашего вождя восстал, а чрево его леди приняло семя, я видел, как три звезды сошлись в небе над их замком».

Если у кого-то из собравшихся и возникли вопросы насчет того, что старик делал неподалеку от спальных покоев короля в ту ночь, никто не стал ничего спрашивать.

Следующий человек выступил вперед, и собравшиеся заворчали, поскольку он был известен не только своей болтливостью и хвастовством, но и привычкой дополнять правду вымыслом. Давно было решено, что король Бьерн держит при себе этого человека только потому, что его развлекают многословные речи и хитрые истории говоруна.

«Два дня назад», — сказал он — «когда я прогуливался в лесу, пошел дождь. Но струи воды поднимались от земли вверх, и птицы, летающие у меня над головой, приняли форму рыб, при этом летали они хвостами вперед! Они подлетели ко мне и, заговорив весьма благозвучными голосами, сообщили, что этот ребенок будет достоин восхваления, ибо он приведет свой народ ко многим победам. Разве это не добрый знак?»

«Добрый-то добрый, вот только не знак», — пробормотал кто-то.

И так продолжалось обсуждение. Все знамения, о которых говорилось, были признаны добрыми. Но у одного из собравшихся, старого Дрего, самого старшего и мудрого среди них, было свое мнение. Он пошел к королю Бьерну, ибо в его сердце поселилась тревога.

«Сир», — сказал он. — «Я хотел бы этой ночью погадать на внутренностях зайца».

«Сегодня?» — сказал донельзя удивленный Бьерн. — «Но мы не совершаем этот обряд до начала родов».

«Я знаю, сир, но все же прошу дозволения поступить по-своему».