Жизненное пространство

— Ладно, диверс, ни пуха, тогда! Заходи к нам, на КПП, что на Свалке, выйди к шлагбауму, спроси капитана Арефьева, скажи, что ко мне, познакомимся без суеты.

— К чёрту, товарищ майор, всё может быть. Обязательно зайду как-нибудь.

Сидорович, дал мне три артефакта, «серебряная слизь». Липкие, похожие на ртуть катышки, величиной с теннисный мяч. Проблема была в том, что после извлечения этого «серебрянки», как её многие звали, из контейнера, артефакт начинал испаряться. И на пояс его было повесить нельзя, серебрянка облегчала только предмет, на который она помещалась. И если скажем, это был рюкзак, то потом его только выкинуть, а если передержать, то и содержимое уже никуда не годилось, становясь через сутки использования жутко радиоактивным. Сам артефакт естественно испарялся, теряя свои свойства и под конец напитывал излучением и ядовитыми испарениями всё живое в радиусе пяти метров.

Я вынул «серебрянки», поместил их на крышки ящиков. Чуть покатавшись по крышке, артефакты прилипали к деревянной поверхности, напоминая сначала бугорок, а потом, ртутно-блестящую кляксу. Я поставил таймер в ПДА на двенадцатичасовой отрезок времени, за который нужно было доставить груз к месту минной засады. Затем кивнул Кроту и Василю, каждый без напряжения поднял ящик, и мы отправились на стоянку.

Через пять часов группа уже вышла на исходный рубеж. Крот, не мешкая взял с собой «бандеровца» и Василя, отправился ставить фугасы. Денис, Петро и Норд пошли осматривать и занимать позиции в «высотках». Я вместе с мрачной и вымотанной марш-броском Мариной, занял позицию на чердаке трёхэтажного домика, откуда хорошо просматривались обе «высотки» и место минной ловушки, где уже начал возиться Крот с помощниками. Радиосвязь я использовать запретил. Мы пользовались обычным перестуком в микрофон, когда определённое количество ударов означало некое действие или команду. К 0. 30 следующего дня, ловушка была готова. Хитрый Крот усилил поражающее действие заряда с помощью конструкции собственного сочинения, замаскировав фугасы под небольшие холмики, заглубив заряды лишь на две трети и разместив их классическим «уступом». Силой взрыва должно было убить всё в радиусе двухсот метров, гарантированно распылив это живое и мёртвое на молекулы. Оборудовав себе НП в полукилометре от места закладки и затащив туда же и нашего засланного казачка, Иван стукнул в микрофон два раза, доложив о готовности. В городе постреливали, но до очагов активности было не менее двух кварталов. Сканер показывал активные радиопереговоры в пяти разных точках города, ни один из них к нашим позициям не приближался.

Стукнув в микрофон, вызвал Крота, давая команду на начало минирование позиций снайперов. Павлу я велел оставаться на месте, препоручив уснувшую Марину, заботам второго белоруса, пришедшего по моей команде на чердак. Шпиона оставлять одного надолго было нельзя, поэтому, когда я приполз к нему в полнопрофильный окоп, сооружённый им на пару с Кротом, то внимательно осмотрел взрывную машинку и провода: всё было на месте.

Через два часа, Крот доложил о готовности и приполз ко мне. Плоская морда подрывника светилась счастьем: человек был вне себя от радости, навешивая целую паутину из взрывоопасных «игрушек» по лестничным клеткам и проделав с помощью «резинки», два внушительных сквозных тоннеля в полах и потолках девятиэтажек. Теперь, после первого выстрела, снайперы должны были просто скатиться в дыру, пристёгнутые тросами и спуститься с восьмого и шестого этажей соответственно, до того, как их накроет ответный подавляющий огонь противника, если так получится. Я хлопнул по плечу минёра, мы снова пожали друг другу руки. Я провёл перекличку, все подтвердили присутствие на позициях. Братья прикрывали снайперов разместившись на чердаке пятиэтажной «хрущёвки», откуда прекрасно перекрывались подходы к снайперским позициям, приготовив подствольники и разложив «Мухи», чтобы сразу пальнуть если кто сунется.

Пашу я повёл окольной тропой к облюбованной «фишке», откуда был виден вход в подземелье. Марину же разбудили, и теперь она была уже под присмотром братьев. Оставалось только ждать.