Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль

Эта неуступчивость, а подчас и выдвижение ультимативных требований объяснялись тем, что украинское правительство стремилось максимально использовать крайне трудное международное и внутреннее положение Советской республики, правительство которой после так называемого «триумфального шествия Советской власти» в конце 1917 – начале 1918 г., которое и тогда не было столь уж всеобщим, постепенно утрачивало контроль над все новыми территориями, где провозглашалась власть разного рода местных правительств. Одной из таких территорий стало Всевеликое Войско Донское, казачье государство во главе со своим высшим органом – Войсковым кругом, провозглашенное в конце апреля 1918 г. в Новочеркасске. Атаманом этого образования стал генерал П. Н. Краснов. 21 мая правительство Краснова послало ноту Украинской Державе в связи с ее переговорами с Россией – гетмана информировали, что Дон является не частью Советской республики, а суверенным государством, находящимся с ее правительством в состоянии войны.[209] Гетманское правительство вступило в официальные отношения с атаманом, что негативно повлияло на переговоры в Киеве.

30 мая Раковский вручил Шелухину новые полномочия советской делегации, текст гласил: «Российская Федеративная Социалистическая Советская Республика 27 апреля с. г. назначила товарища Христиана Георгиевича Раковского полномочным представителем для ведения в Киеве переговоров, начинающихся с 22 мая с. г. с уполномоченным Украинской Державы о заключении мирного договора между Российской Социалистической Федеративной Советской Республикой и Украинской Державой и для подписания как актов переговоров, так и мирного договора».[210]

На следующий день на заседании разгорелся вновь, казалось, уже решенный самим фактом вступления в переговоры спор о самостоятельности Украинского государства. Видимо, с новыми полномочиями Раковский получил и новые инструкции, требовавшие твердой линии. Молодой (не по возрасту, а по стажу) дипломат настаивал теперь, чтобы совместно принимаемые документы не предрешали существования Украины как независимого и суверенного государства – это, мол, предмет самих переговоров. «Известен тот факт, – говорил Раковский, – что Украина еще несколько месяцев тому назад не существовала для всех, а до настоящего момента, до того, пока мы в договор не внесем наше признание… она не обладает и для нас в международных юридических отношениях вполне определенной юридической индивидуальностью».

Шелухин занял в этом вопросе вполне естественную твердую позицию. «Мы в вашем признании не нуждаемся», – даже заявил он, разумеется, кривя душой, ибо как опытный юрист отлично понимал, что каждое независимое государство нуждается в признании соседей. Независимость Украины для переговоров с Россией, продолжал он, – это condicio sine qua non (безоговорочное условие).

Попытка Раковского демагогически апеллировать к тому, что с точки зрения международного права РСФСР является преемником Российской империи (!) и части последней могут выступать как правосубъекты лишь с согласия РСФСР, в свою очередь, встретила решительный протест украинского делегата.

Раковский, видимо, осознал допущенный им промах, возможно, у него просто заговорила дремавшая совесть, не позволившая столь беззастенчиво кривить душой, вполне вероятно, что он пошел на нарушение полученной инструкции. В любом случае он решительно переменил свое поведение, и это способствовало безболезненному преодолению возникшего острого конфликта. Как бы забыв о только что сказанном, он заявил: «Мы не являемся преемниками ни ее тенденций, ни ее целей. Международно-правовая преемственность же сугубо формальна, советская власть не распространяется на Украину».[211]

4 июня начали работать комиссии. Дело сдвинулось, сравнительно быстро было достигнуто соглашение по основам перемирия. На заседании комиссии по демаркационной линии 11 июня достигли позитивного результата и по этому вопросу. Комиссия встала на «военную точку зрения» (именно на ней настаивал Раковский) и утвердила линию, отражавшую положение на участках фронта.[212]

Острые дискуссии возникли 31 мая и продолжались на следующих заседаниях по вопросу о возвращении украинских граждан на родину. Украинская делегация с полным правом настаивала на уравнивании их в правах с возвращавшимися гражданами России. Обращалось внимание, что по советским правилам вывозить имущество воспрещалось, тогда как при выезде из Украины никто обысков не делал и имущество не отбирал. Раковский ссылался на правила Временного правительства, ограничивавшие ввоз и особенно экспорт золота и серебра.