Жизненный путь Христиана Раковского

Правовая комиссия рассмотрела проект 24 октября. Было принято принципиальное решение о разработке не резолюции, а обращения о содействии сохранению мира, за которое голосовало большинство делегатов, включая руководителя советской делегации.[1457] 26 октября обращение о необходимости борьбы краснокрестных организаций за мир единогласно утвердило пленарное заседание. Окончательный текст отличался от первоначального советского варианта лишь незначительными деталями.[1458]

В Токио проходил живой обмен мнениями и вне заседаний. Делегаты и представители общественности с интересом знакомились с советской частью выставки международного Красного Креста и альбомом пионерского лагеря «Артек».[1459] 23 октября полпред СССР старый знакомый Раковского и бывший участник антисталинской оппозиции К. К. Юренев (на процессе 1938 г. Раковский будет обвинен в «преступном сговоре» с ним) дал прием в честь советской делегации. На нем присутствовали представители официальных кругов Японии, делового мира, искусства, печати.[1460]

25 октября состоялся банкет, устроенный японско-советским обществом, председатель которого бывший премьер Санто, высоко оценив деятельность советской делегации, выразил надежду, что она ознакомится с положением в Японии и познакомит с ним народы СССР. Выступивший с ответной речью Х. Г. Раковский указал на намерение делегации изучить общественную и интеллектуальную жизнь страны, так как она уверена, что «любой новый шаг, направленный к взаимному ознакомлению двух стран, должен вести к урегулированию тесных добрососедских отношений между ними». Перед этим советский Красный Крест пожертвовал значительную сумму денег населению районов Западной Японии, пострадавших от тайфуна. Эта акция была высоко оценена в стране. Раковский по этому поводу заявил, что помощь была «выполнением со стороны СССР краснокрестного долга», «слабым выражением глубокой симпатии народов СССР к японскому на роду».[1461] 26 октября советская делегация также устроила прием, на котором побывали делегаты конференции, работники дипломатических служб.[1462]

Х. Г. Раковский возвратился в Москву в начале ноября. Тучи над его головой стали сгущаться уже через полтора месяца, когда после убийства 1 декабря 1934 г. С. М. Кирова вслед за трехнедельными официальными заявлениями с обвинениями в этом преступлении белогвардейских террористов появилась новая версия о причастности к нему бывших лидеров оппозиции и когда были арестованы Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев.[1463]

Назревание кровавых событий в СССР хорошо ощущал Л. Д. Троцкий. Обычно сравнительно спокойные его дневниковые раздумья прерываются 30 марта 1935 г. следующими словами: «Готовятся какие-то новые практические шаги против “троцкистов”, как подготовка удара по каким-то более близким и интимным врагам сталинского бонапартизма… Подготовляется какой-то новый этап, по отношению к которому убийство Кирова было лишь зловещим предзнаменованием».[1464]

4. Накануне ареста

В условиях все более набиравшего силу в СССР политического террора Х. Г. Раковский вынужден был убедиться, что его попытка прекратить оппозиционную деятельность с восстановлением в партии при условии лишь частичного «разоружения» и без восхваления Сталина оказывается несбыточной. Летом 1936 г. перед ним встала дилемма – немедленная гибель или же зыбкая возможность самосохранения на неопределенный срок при условии полной политической капитуляции, политического самоубийства.

Такой поворот возник в связи с провокационным делом так называемого «антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра», по которому более полугода велось следствие, а сам процесс происходил в Военной коллегии Верховного суда СССР 19–24 августа 1936 г.[1465]

В дни суда центральная печать публиковала вперемежку статьи о нем, написанные представителями центральной власти и бывшими оппозиционерами (в их числе были Е. А. Преображенский и Г. Л. Пятаков).[1466] Заголовки этих статей гласили: «Беспощадно уничтожить презренных убийц и предателей», «За высшую меру измены и подлости – высшую меру наказания», «Добить до конца» и т. п. Бывшие борцы против сталинщины теперь каялись и клялись в верности «вождю», лили грязь на обвиняемых, на Л. Д. Троцкого. Радек при этом упомянул и имя Раковского, которому Троцкий заявил якобы, как и самому Радеку вместе со Смилгой, что за рубежом надо создать центр, который бы из-за границы руководил действиями «троцкистов» в СССР.[1467]

Смертный приговор всем 16 обвиняемым, в том числе бывшим ближайшим соратникам Ленина Г. Е. Зиновьеву и Л. Б. Каменеву, видным партийным и государственным деятелям Г. Е. Евдокимову, И. П. Бакаеву, С. В. Мрачковскому, В. А. Тер-Ваганяну, И. Н. Смирнову и другим, был полностью одобрен Исполкомом Коминтерна, что прозвучало в статье его председателя Георгия Димитрова «Защищать подлых террористов – значит помогать фашизму».[1468]