Жизненный путь Марины

…Меня огорчает, что вы обо мне беспокоитесь. Это зря. Ничего со мной не будет. По Одесскому району полёты закончила, совершив вчера самый рискованный облёт с начальником лётной школы. Дело было трудное, но справились мы с ним ловко, так что, опустившись на свой аэродром, были очень веселы и довольны, чувствовали себя именинниками. А когда стаскивали друг с друга парашюты, то дискутировали на тему о том, помогли бы они нам или нет. И решили, что нет. Торжествуем, что выполнили настоящее задание, что привезли ценнейшие материалы».

«Одесса, 10 ноября 1933 года.

…Сегодня последний день в школе пилотов, так как завтра уезжаю в Севастополь. Настроение хорошее, но грустно покидать школу. Я очень привыкла к этой школе и к людям. Среди них много хороших людей, и все они очень тепло и хорошо ко мне относятся. С ними за этот месяц так много пережито, а это был нелёгкий месяц. Я уверена, что о дружном коллективе школы пилотов у меня останется память надолго.

Да, такова моя работа: новые люди — трудно привыкать к ним, а сдружившись с ними, трудно расставаться.

Через день опять будут новые люди, новые впечатления и настроения. Это закаляет нервы и парализует душевные переживания. Их не должно быть при такой работе».

«Севастополь, 17 ноября 1933 года.

…Сейчас сижу на военной пристани и ожидаю катера, чтобы ехать в бухту.

Великолепное южное утро. Совершенно чистое небо не приобрело ещё своей яркости, так как солнце только что взошло. Но море уже синее, такое синее, какое бывает только в Крыму. Маленькие гребешки волн делают его удивительно красивым, будто оно всё трепещет. На рейде стоят величественные крейсеры. К пристани непрерывно пристают катера и развозят командный состав на работу в бухты и на крейсеры. Сама пристань очень красива: наверху большая белая колоннада, а к морю спускается широкая каменная лестница, которая у моря заканчивается львами, как будто рычащими на волны. Солнце быстоо поднимается над горизонтом и начинает греть. Буду ждать катера полчаса и по этому великолепному морю поеду в авиабригаду.

Завтра или послезавтра вылечу в свой перелёт. Мне уже выделили хороший самолёт и хорошего лётчика, так что можно ожидать, что перелёт сойдёт хорошо. Правда, устану очень, наверно, так как долго пробуду в воздухе, но зато это будет для меня очень полезно. Здесь, в Севастополе, я узнала хорошего морского штурмана и почерпнула много полезного для своей работы, так как над морем и на гидросамолёте я ещё не летала. Он говорит, что слышал обо мне. Должна сказать, что отношение ко мне во всех частях, где приходится работать, удивительно хорошее».

«Геленджик, 19 ноября 1933 года.

…Сегодня прилетели в Геленджик. Полёт был трудный и утомительный, но «всё хорошо, что хорошо кончается».

…Вылетели в хорошую погоду, но около Судака нас встретила низкая облачность, а далее, к Керченскому проливу, — туман, так что мы были вынуждены уйти в море. Это от штурмана требует большого напряжения, так как полёт над открытым морем нелёгок. Облетев туман, вышли к Новороссийску, но здесь нас начало сильно трепать норд — остом, так что еле — еле можно было управлять самолётом. Его бросало из стороны в сторону; кроме того, каждую минуту попадались воздушные ямы. Всего были в воздухе три с половиной часа, но эти часы стоили нам большого напряжения. Благополучно сели в Геленджике. После посадки около получаса ожидали в самолёте «а воде, пока нам подали шлюпку и мы выбрались на сушу. Встретили нас хорошо. Завтра вылетаю в Батуми».

«Поти, 23 ноября 1933 года.

…Благополучно прилетели в Поти. Здесь точно лето. Великолепная тропическая природа. Всё зелено». «Севастополь, 25 ноября 1933 года.

…Вот я снова в Севастополе. Полёт прошёл хорошо. Всего пробыла сегодня в воздухе шесть часов, но чувствую себя совсем крепко. Полёт был из Геленджика на Керчь, пересекли Азовское море на Геническ, оттуда через Гнилое море на Скадовск, затем перерезали на Ак — Мечеть, а дальше — на Севастополь. Облетели Крымский полуостров с северной стороны и с запада подошли к Севастополю.

Мой большой перелёт закончен: задание выполнено…

Необычайно радостно было возвращаться в Севастополь. Во время полёта мы имели с этим городом связь по радио; я рассчитала и дала точно час нашего прилёта, и ровно минута в минуту мы сели в бухте. На вышке стояло почти всё командование, нас встречали и выразили удивление «ашей точности. Сейчас же подали шлюпку и переправили на берег. Осталось два полёта на Одессу — один днём, другой ночью. Уже виден конец работы. Так много впечатлений, что не описать в письме».

«Одесса, 4 декабря 1933 года.

…Вчера прибыла на пароходе «Аджаристан». Ночью был такой шторм, что почти всех на пароходе укачало. Ужинала в столовой совсем одна. В кают — компании сидело два человека, а на палубе и вовсе никого. Я ходила одна по пустым коридорам, салонам и кают — компании. Затем поднялась на верхнюю закрытую палубу и оттуда смотрела на море. Я никогда в жизни не видала такого шторма. Качка была такая, что ходить можно было, только держась за стены.