Читаем Жизненный цикл Евроазиатской цивилизации – России. Том 3 полностью

Русская монархия своими первоначальными корнями связана с наиболее первобытным родовым языческим строем, а косвенными условиями возникновения – с Римской империей. Могущественными и прямыми влияниями она связана с христианством и византийским самодержавием. Окончательно монархическая власть сложилась в эпоху огромного внешнего влияния на нас монгольского Востока, а затем в борьбе с аристократическим польским строем. В сложных внешнеполитических условиях наша монархия подверглась всей силе влияния западноевропейских идей, как монархических, так и демократических. В качестве основной задачи монархической власти выступило устроение огромной империи, составленной из весьма различных обособленных народностей. В эпоху усиленного промышленного развития до чрезвычайности были осложнены задачи государственного строительства.

В истории России, ее культуры долгое время ощущалась определенная ориентация на византийскую культурную традицию. Часто это происходило в форме полемики с ней ради охранения принципа самобытности русской культуры. Но, так или иначе, многие идеи, выросшие на российской почве, пришли к нам от юго-западного соседа. И именно из Византии заимствуется идея симфонии светской и церковной власти. Идея подчиненности и сопричастности власти монарха власти Бога, которая, правда, сама по себе не предполагает сакрализации, или обожествления кесаря. В России эта традиция переосмысливается и усиливается после падения Константинополя, когда русский великий князь становится единственным самостоятельным православным монархом. И одновременно спасителем и охранителем единственной истинной веры – православия, что придавало ему некий мессианский ореол. Начиная со времён Василия II Темного (XV век) великого князя во многих документах стали называть царем, тогда как в русской православной традиции слово «царь» являлось одним из имен Бога – Царь Небесный. Таким образом, наименование человека царем приобретало мистический смысл.

Впоследствии Иван IV Грозный венчался на царство, и наименование царь становится обязательным атрибутом российского монарха. Царь оказывается сопричастным Богу, а власть приобретает высшую, божественную санкцию. Постепенно такое отношение к царю вошло в российский культурный менталитет и в определенной степени сказалось на последующем развитии культуры. Со времени возникновения в Русском государстве при Иване IV Грозном института царства и до начала XX века основу официальной концепции верховной власти составляли четыре идеи: богоустановленность власти; отцовский, или патерналистский характер власти; царь – непосредственный наместник Бога на Земле (в отличие от западноевропейских королей, которые считались лишь Божьими помазанниками); православное царство – гармоничный мир, так как основано, в отличие от других государств, на истинной вере, правде и справедливости, мир управляемый Богом и царем.

Легитимность царской власти обосновывалась ее божественным происхождением, а также тем, что власть царя производна от отцовской власти. Первым образцом власти на Земле считался отец как глава семейства. По мере умножения семейств возникли племена, по мере умножения племен – государства, которые со временем стали слишком велики для отеческого управления. Тогда Бог дал первоначальной отцовской власти облик царя, наделив его высшей и самодержавной силой.

Л.А. Тихомиров в труде «Монархическая государственность» указывал на то, что подчинение мира относительного (политического и общественного) миру абсолютному (религиозному) приводит русский народ к исканию политических идеалов не иначе как под покровом Божиим. Он ищет их в воле Божией, и подобно тому, как царь принимает свою власть лишь от Бога, так и народ лишь от Бога желает ее над собой получить. Такое настроение естественно приводит народ к исканию единоличного носителя власти, и притом подчиненного воле Божией, т.е. именно монарха-самодержца.

Царская власть развивалась вместе с Русью-Россией, вместе с Русью-Россией решала спор между аристократией и демократией, между православием и инославием. Легитимность царской власти в Русском государстве обосновывалась родством Рюриковичей с императорами древнего Рима и Византии. Считалось, что Рюриковичи вели свое происхождение от Пруса – брата римского императора Августа и были в родстве с византийским императором Константином. Так же легитимность царской власти обосновывалась и тем, что права Рюриковичей на власть были санкционированы византийскими императорами и Восточной Православной Церковью.

Перейти на страницу:

Похожие книги

По ту сторону Рая
По ту сторону Рая

Он властен, самоуверен, эгоистичен, груб, жёсток и циничен. Но мне, дуре, до безумия все это нравилось. ОН кружил голову и сводил с ума. В одну из наших первых встреч мне показалось, что ОН мужчина моей мечты. С таким ничего не страшно, на такого можно положиться и быть за ним как за каменной стеной…Но первое впечатление обманчиво… Эгоистичные и циничные мужчины не могут сделать женщину счастливой. Каждая женщина хочет любви. Но его одержимой и больной любви я никому и никогда не пожелаю!Он без разрешения превратил меня в ту, которую все ненавидят, осуждают и проклинают, в ту, которая разрушает самое светлое и вечное. Я оказалась по ту сторону Рая!

Derek Rain , Дж.Дж. Пантелли , Наталья Евгеньевна Шагаева , Наталья Шагаева , Юлия Витальевна Шилова

Современные любовные романы / Самиздат, сетевая литература / Историческая литература / Романы / Эро литература
Сердце бури
Сердце бури

«Сердце бури» – это первый исторический роман прославленной Хилари Мантел, автора знаменитой трилогии о Томасе Кромвеле («Вулфхолл», «Введите обвиняемых», «Зеркало и свет»), две книги которой получили Букеровскую премию. Роман, значительно опередивший свое время и увидевший свет лишь через несколько десятилетий после написания. Впервые в истории английской литературы Французская революция масштабно показана не глазами ее врагов и жертв, а глазами тех, кто ее творил и был впоследствии пожран ими же разбуженным зверем,◦– пламенных трибунов Максимилиана Робеспьера, Жоржа Жака Дантона и Камиля Демулена…«Я стала писательницей исключительно потому, что упустила шанс стать историком… Я должна была рассказать себе историю Французской революции, однако не с точки зрения ее врагов, а с точки зрения тех, кто ее совершил. Полагаю, эта книга всегда была для меня важнее всего остального… думаю, что никто, кроме меня, так не напишет. Никто не практикует этот метод, это мой идеал исторической достоверности» (Хилари Мантел).Впервые на русском!

Хилари Мантел

Классическая проза ХX века / Историческая литература / Документальное