Жизнеописания византийских царей

50. С течением времени увяла и померкла Тефрика, расцвела и окрепла мощь тарсийцев, и уж снова наседали они на крайние пределы Ромейской державы[109]. Некий Андрей из скифов, в то время человек известный, являя образцы мужества, не уступавшего его силе, нападал на них и многих (особенно выезжавших в набеги и отрывавшихся от остального войска) убивал и брал в плен. Он ежедневно давал немало свидетельств мужества и ума, и был возведен царем в сан патрикия и назначен начальником схол. Ну а после этого он уже с большими правами и властью непрестанно вступал в открытые сражения с мелитинцами и тарсийцами и одерживал над ними победы. Как-то раз написал ему эмир Тарса слова, полные безумия и хулы на господа нашего Иисуса Христа, Бога и его святейшую матерь, что де вот посмотрю я, как поможет тебе сын Марии и сама родительница его, когда я с добрым войском пойду на тебя. Взял он тогда это поносное письмо и с великим плачем возложил к образу Богородицы с сыном на руках и сказал: «Смотри, мать Слова и Бога, и ты, предвечный от отца и во времени от матери, как кичится и злобствует на избранный народ твой сей варвар, спесивец и новый Сенахирим, будь же помощницей и поборницей рабов твоих и да узнают все народы силу твоей власти». Такое с содроганием сердца и великим плачем говорил он в мольбе к Богу, а потом во главе ромейского войска выступил против Тарса. Дойдя до места [121] под названием Поданд, где протекает одноименная река, обнаружил он выстроившееся против него варварское войско. С упованием на Бога сей доблестный муж бросился на врага со всем своим войском, кое прежде вдохновил к бою призывными речами и немало явил примеров ума и мужества, а поскольку его ипостратиги, таксиархи, лохаги и все простые воины мужественно сражались, обратилась в бегство от этой великой резни толпа варваров, сам же эмир и цвет воинов, его окружавший, пали еще раньше. Лишь немногие остававшиеся в лагере или стоявшие в задних рядах с трудом избежали опасности и спаслись в Таре. Своих похоронили, трупы врагов стащили в одно место и сложили из них высокую гору, дабы служила она потомкам вместо памятника, а потом он вернулся домой с добром, добычей и многочисленными пленниками, при этом отнесся к своему успеху благоразумно, счел его лишь Божьим делом и Господу приписал и водительство в бою, и великую эту победу[110]. Поэтому он и отказался двигаться дальше, опасаясь, как бы из-за ненасытной жажды побед и стремления к большему завистливая Немесида, как это нередко случается, не сгубила уже достигнутого. Он сообщил самодержцу о всем случившемся, но получить награду за свои подвиги ему помешали зависть соперников, которые прожужжали уши царю и клеветали на него, будто по злой воле он не дал ромеям захватить Таре. «Потому что, – говорили они, – отдал бы Бог город в наши руки, если бы только Андрей воспользовался победой, да и воины были воодушевлены успехом, потеряли же мы его по легкомыслию полководца». Эти непрерывные речи убедили царя (ведь нередко и разумных людей обманывают речи, которые им по сердцу), и лишил он Андрея должности, поскольку де тот не использовал до конца доблестные победы над врагами, а вместо него назначил командовать тагмами и всем войском небезызвестного Кесту, именуемого Стипиотом, который и Таре взять обещал, и в неразумии своем надеялся совершить многие другие подвиги[111].