Жизнесмен. Принципы как путь к вашему капиталу

Я вернулся к пострадавшим и объяснил им, что единовременно купить все эти детали и оплатить ремонт машины финансово несостоятелен, и что мне для этого понадобится некоторое время. К счастью, хозяином машины оказался человек, с которым мы познакомились раньше в хадже. Он пошел мне навстречу и дал вполне реальный срок для ремонта.

Вернувшись домой, я попросил родителей какое-то время не обращать внимания на мое настроение. Отсутствие радужных перспектив решения вопроса нагоняло на меня нездоровый скепсис, и сопереживание родителей в этой ситуации могло лишь усугубить положение.

Благо с сестрой все было в порядке, приступ обошелся без серьезных последствий для организма.

Той ночью я долго не мог уснуть под градом собственных вопросов, пытаясь заглянуть в будущее, где я уже решил все проблемы.

В размышлениях о том, как этого добиться, больше всего пугала мысль: «Неужели настал тот день, когда мне придется взять кредит?» Логика искомых решений не брезговала даже перед средствами под проценты, и ей было наплевать что я активист противоборства этому явлению с трехлетним стажем. Ситуация требовала от меня нетипичных решений и поведения. Коллеги считали меня чуть ли не ангелом во плоти, и даже шеф стеснялся при мне крепко выражаться. И время от времени мне приходилось проявлять усилия, а иногда потуже затягивать пояс рвущейся наружу вспыльчивой натуре, чтобы придерживаться созданного коллегами образа. Сложившаяся же ситуация, а тем более кредит, ни одной гранью не стыковались с моим «ореолом».

Помню, что уже за полночь, в полудреме тупиковых мыслительных комбинаций, я просил Всевышнего помочь справиться с последствиями дорожного злоключения без позорного для меня кредита. Причем в сонном бреду хамовито приплюсовал к мольбе недельный дедлайн. Фрагмент календарной привязки запрашиваемого «патронажа» моих дел был продиктован наступлением священного для мусульман месяца Рамадан. Очень не хотелось вступать в него с сумятицей долговых обязательств. В надежде на поддержку Свыше я обязал себя в случае положительного исхода до первых чисел Рамадана приобщить к своей искренней благодарности жертвенное животное.

На следующий день я раньше привычного вышел на работу, что-бы по дороге раскинуть мозгами о ситуации. Прогулка была пешей, в том числе и потому, что искореженное лицо моего «напарника» на казенной стоянке ожидало инвестиций в металлопластику.

В шагающем open-air штурме вариантов вспомнилось, что у одного из друзей младший брат занимается заказом автодеталей на иномарки. Уже после работы я созвонился с ним и наведался в офис.

Перечень необходимых деталей был большим, но знакомый обнадежил меня, сказав, что иной раз попадаются практически новые детали по цене б/у. Я оставил ему список с просьбой связаться сразу, как будет инфа. Хотелось верить, что это тот самый свет в конце долговой ямы, до которого я доберусь раньше, чем вариант с кредитом останется один на один с силой моих принципов.

На следующий день, пока я как на иголках ждал звонка, мне набрал университетский друг и сказал, что наш общий приятель, разбившись в аварии, лежит на послеоперационной реабилитации.

Освободившись, я первым же делом приехал в больницу навестить его. Знакомые предупредили меня, чтобы я не поражался при встрече и вообще вел себя спокойно, но увидеть такое я не ожидал.

Трудно было представить, что молодой человек в расцвете сил за несколько дней после аварии может так видоизмениться. Его тело, будто эксгумированное после мумификации, практически не создавало рельеф, лежа под покрывалом подобно визитке в бумажнике. В нем, наверное, с натяжкой было полсотни килограмм.

Среди обшарпанных стен и скудного интерьера с мрачным, апокалиптическим налетом бледное лицо товарища произвело на меня неизгладимое впечатление. Я будто ворвался в жуткую реальность Хичкоковских экранизаций с их удушающей спертостью пространства и психологическим давлением.

Рядом сидела мать приятеля, которая буквально не отходила от постели. На полу возле ее стула лежал коврик, на котором она тут же совершала намаз, чтобы не оставлять сына одного. Уступив мне место, она пошла справляться у врача о предстоящих процедурах.

Было видно, что общаться парню еще тяжело, и я старался больше говорить сам, приободрял его, одновременно скрывая собственное смятение. Когда мать вернулась, я пожелал ему скорейшего выздоровления и, сделав пару шагов к ней навстречу, спросил ее почти шепотом: «Я могу чем-нибудь помочь?» Это было скорее жестом словесного соучастия нежели реальным предложением, потому что в тот момент я не представлял, чем вообще способен помочь. «Делай дуа, сынок», – ответила она и, поблагодарив за предложение, вернулась к кровати сына.