Жизни Кристофера Чанта (ЛП)

Кристофер видел, что Флавиан пытается подкупить его. Они теперь занимались магией кудесника. У Кристофера не возникало проблем с призыванием вещей из одного места в другое – это немного походило на левитацию, которую он столь эффектно осуществлял для доктора Посана – и отчасти напоминало поднятие ветра. Лишь чуть-чуть сложнее для него было научиться делать вещи невидимыми. Он думал, что и с наколдовыванием огня у него не будет проблем, когда Флавиан позволит ему попробовать. Но Кристофер никак не мог освоить колдовское зрение. Флавиан постоянно говорил, что это совсем просто. Надо только заставить себя увидеть сквозь магическую маскировку то, что есть на самом деле. Но когда Флавиан накладывал иллюзию на свою правую руку и протягивал львиную лапу, Кристофер мог видеть только львиную лапу.

Флавиан делал это снова и снова. Кристофер зевал, нацеплял рассеянный вид и продолжал видеть львиную лапу. Единственной пользой было то, что пока его мысли бродили, ему пришел в голову идеальный способ сохранить книги для Богини сухими в Месте Между.

Глава 13

В ту ночь Кристофер завернул за угол между чемоданом и камином, приготовившись прорвать новую щель в чарах Замка. К его удивлению, щель была на месте. Будто обитатели замка и не подозревали о ее существовании. Очень осторожно, чтобы не потревожить ее, Кристофер оторвал от нее две длинные полосы – одну широкую и одну узкую. С расплывчатой мерцающей частичкой чар в каждой руке он вернулся к книгам и обернул их в широкую полосу. Узкую полосу он использовал вместо веревки, перевязав ею сверток и оставив свободный кусок, чтобы прикрепить его к поясу. Он плюнул на сверток, и слюна скатилась с него маленькими круглыми каплями. Хорошо.

После чего он, натянув одежду, которая с прошлой ночи стала еще короче и теснее, принялся, как в старые времена, взбираться на скалы по хорошо известному пути. Кристофера совершенно не беспокоило, что в прошлый раз он упал. Он отлично знал эту дорогу. И опять же как в старые времена, под стенами города старики заклинали змей. Кристофер подумал, что, наверное, они делают это по каким-нибудь религиозным причинам, поскольку они явно не ждали денег. По ту сторону ворот город оставался прежним шумным, насыщенным запахами местом, полным коз и зонтиков, а маленькие святилища на углах улиц по-прежнему были окружены приношениями. Единственная разница заключалась в том, что было не так жарко, как в прошлый раз, хотя всё же достаточно жарко для того, кто только что прибыл из английского лета.

Однако Кристоферу было здесь до странности неуютно. Не потому, что он боялся людей, швыряющих копья. Просто после приглушенного достоинства и темных одежд Замка город заставлял вибрировать каждый его нерв. У него заболела голова задолго до того, как он добрался до Храма Ашет. Поэтому пришлось немного передохнуть в переулке, среди последней кучи старой капусты, прежде чем Кристофер смог собраться с духом и протолкнуться сквозь стену и ползучие растения. Кошки по-прежнему грелись во дворе на солнце. И никого вокруг.

Богиня обнаружилась в комнате, расположенной подальше ее обычной. Она полулежала на большой белой подушке, которая, вероятно, являлась кроватью, опираясь на другие белые подушки, закутанная в шаль, вопреки жаре. Она тоже выросла, хотя и не так сильно, как Кристофер. Но, наверное, Богиня заболела. Она лежала, глядя в пустоту, а ее лицо было не таким круглым, как он помнил, и гораздо бледнее.

– О, спасибо, – произнесла она так, словно думала о чем-то другом, когда Кристофер свалил сверток с книгами ей на шаль. – Мне нечего дать взамен.

– Я всё еще плачу за Трогмортена, – ответил Кристофер.

– Он настолько ценный? – безучастно спросила Богиня.

Медленно и безжизненно она начала сдирать чары с книг. Кристофер с интересом заметил, что у нее с их разрыванием возникло не больше проблем, чем у него. Быть Живой Ашет явно означало обладать сильной магией.

– Похоже, хорошие книги, – вежливо произнесла Богиня. – Я прочитаю их… Когда смогу сосредоточиться.

– Ты заболела? – спросил Кристофер. – Чем?

– Это не микробы, – слабо ответила Богиня. – Это Празднество. Оно было три дня назад. Ты знаешь, что это единственный день в году, когда я выхожу наружу? После многих месяцев тишины и темноты в Храме я внезапно оказываюсь на солнце – еду в повозке, одетая в громадные тяжелые одеяния, увешанная драгоценностями, с раскрашенным лицом. Все вокруг кричат. И прыгают на повозку, пытаясь прикоснуться ко мне – знаешь, на удачу, будто я не человек, – по ее лицу медленно потекли слезы. – Думаю, они не замечают, что я живая. И так продолжается весь день: крики, и солнце, и руки, хлопающие по мне, пока я вся не покроюсь синяками, – слезы потекли быстрее. – Когда я была маленькой, это было волнующе. Но теперь – просто отвратительно.