Разделение было закреплено пространственной обособленностью. Европейцы жили в особняках и доходных домах в центральной части северного побережья острова, и повыше, на холмах ближе к пику Виктория. Китайцы же расселялись к западу и востоку, а также на лежащем через бухту полуострове Коулун. К примеру, район Сай Йин Пун, где сегодня живет ваш покорный слуга, когда-то был исключительно китайским; улица с незамысловатым названием High Street (пятая, если считать вверх по холму от набережной) служила "чертой оседлости". Выше Bonham Road можно было селиться исключительно иностранцам, спускавшимся вниз разве что ради визита в местные курильни и дома терпимости.
По прошествии десятилетий проблема неравенства не исчезла, но по большей части утратила свою расовую окраску. В Гонконге (как, к примеру, и в Нью-Йорке) по-прежнему есть преимущественно белые (китайские, индийские, непальские, филиппинские) районы, но ни о каких ограничениях речи не идёт. Вместо этого, неравенство сегодня связано с доступом к самому ценному ресурсу в городе, со всех сторон окружённом водой, – жизненному пространству.
В декабре 2017 гонконгская South China Morning Post отмечала, что с 2003 года цены на жилье в городе выросли на 430% – что для всех, кто знаком с ситуацией в городе, звучит, как... преуменьшение. Город с 2007 года неизменно получает сомнительное отличие как самый дорогой рынок недвижимости на планете.
Семья с медианным местным доходом в 300,000 HKD в год (~2.4 млн руб) должна откладывать 100% своего заработка на протяжении 18 лет, чтобы позволить себе квартиру размером менее 500 футов (46 кв.м) в окраинном районе Гонконга. Более 85% населения города
Причиной этого бума (помимо ограниченного естественными условиями предложения) стало безумное количество новых миллионеров из материкового Китая, для которых Гонконг 15 лет назад стал основной площадкой для инвестиций в недвижимость. Всё это привело к тому, что гонконгцы живут с родителями до 30-35 лет, будучи не в состоянии позволить себе даже аренду, которая на начальных позициях может съедать до 70% месячного дохода. От ситуации выиграли, прежде всего, старые гонконгские деньги: китайские и европейские бизнес-конгломераты, не поддавшиеся панике накануне возвращения Гонконга под суверенитет Китая в 1998 году и сохранившие контроль над недвигой. Также выиграли строительные компании и REIT-ы.
Известные всем в городе «четыре великих семьи» (香港四大家族) – Ли, Хо, Хуэй и Ло – когда-то начинали как компрадоры западных торговых домов, в последствии основав свои торговые империи. Когда пробил час, эти семьи оказались наилучшим образом позиционированы для скупки недвижимости и борьбы за права строительства.
Сегодня Гонконг занимает третью строчку по концентрации UHNW-индивидуумов (Ultra High Net Worth) после Нью-Йорка и Лондона, щеголяя 4300+ жителями со
Долгосрочные последствия подобного разрыва не ограничиваются неудобством жизни с родителями. Как и везде, состоятельность означает принадлежность к классу, а та, в свою очередь – знакомства и профессиональные возможности. Но в этом плане в Гонконге лучше быть иностранцем: так гораздо проще выделиться из толпы.
Как и 150 лет назад...
1.4. Где зарылась несправедливость?
Ангус Дитон пишет, что несправедливость сеют другие важные процессы, о которых американское народонаселение и не догадывается. Немудрено, что ему дали премию.
Каждый год Америка тратит на лечение на триллион долларов больше, чем другие богатые страны, а толку чуть. Работы там всё больше (население-то стареет), но простым медбратьям не до жиру: они то и дело объединяются в профсоюзы, требуя повышения зарплат. А оплата страховки работодателем – это те же самые недополученные доллары в семейный бюджет; ровным счётом то же, что и у нас, только чуть более завуалировано.
При этом надо понимать, что квалифицированные врачи (обучение там невероятно сложное, с нашим не сравнить) получают безумные зарплаты в полмиллиона – и даже больше! – долларов в год, да ещё и постоянно мухлюют со страховками. Случаев раскрытия подмахивателей фейковых рецептов просто дохера.