Жлобские хроники (СИ)

Притворившись бессознательным, я решил поймать сразу двух бук. Первое — это непровоцирование святого человека на неправильные действия относительно меня, второе — это возможность отбрехаться от Одноглазого на том свете: “Видел же сам, что кинулся тебе помочь, но пострадал. Когда очухался, было поздно. Но спасибо тебе, благодаря твоей бескорыстной жертве, крысы ушли”.

Тем временем Великий Палач повернулся ко мне спиной, поднял Одноглазого на руки и проговорил: “Радуйтесь, заступники наши. Две жертвы преподнесу сейчас вам”. Затем он, удерживая Одноглазого на вытянутых руках, почтительно склонился над Алтарем и зашептал какую-то молитву. Я же, выждав момент, когда он закончит бормотать, и начнет осторожно опускать Одноглазого на Алтарь, быстро поднялся, и пнул палача в согнутый зад. То есть хотел пнуть. На деле, пока я быстро поднимался, палач еще быстрее развернулся, причем все еще с Одноглазым в руках. А я-то уже начал пинать его в согнутый зад, а вместо зада оказалось не знаю что, ведь он уже успел выпрямиться, и я… я… в общем я застыл в позе пинка и, скорчив придурковатую рожу, уставился на нос казнюка. Палач прижал учителя к своей груди, взглянул мне в лицо и изумленно прошипел:

— Ты?!

— Я! — решился я и двинул ему под Одноглазого.

— Возвращаю тебе Агнца в целости и сохранности, Повелитель, — прогудел он и, бережно вручив мне учителя, сел на Алтарь. Как и обещала дородная тетя в черном, боги сожрали его мгновенно.

Что не так?

А почему бы и нет?

Вот ничего себе! И это после всего, что я совершил? Я! Я! Я не могу именоваться Повелителем?

Да-да, конечно, говорите, дедушка Рэммерих.

Вот слышите…

Вот-вот.

Вот оно! Слышали дедушку Рэммериха: "Нет пророка в своем Отечестве!" Ибо если я с тем же Вонючкой в детстве за пигалицами подглядывал, то теперь и Повелителем быть не могу? И что потом случилось с тем достойным человеком, дедушка?

Ого! То есть он их учил, лечил, рассказки рассказывал, а они его… Ну, у нас думаю до такого не дойдет… Это вообще-то повсеместное явление или единичный случай?

Повсеместное… Спасибо, дедушка Рэммерих, буду осторожнее.

Ну, значит, пнул я Палачу под учителя, и тот, охнув, отдал мне бесценный груз и… ничего не сказав на прощание, сел на Алтарь.

Я потряс Агнца и так и сяк, ничего не добился и, бросив Жертву на пол, подошел к краю площадки, чтобы посмотреть вниз. Если кого и привлекла вспышка на Алтаре, то очевидно не надолго. Видать, жертвоприношения здесь — дело привычное. Плюнув в одноглазую морду, я все-таки добился желаемого и привел Агнца в чувство.

— Великое дело мы с тобой свершили, учитель, — торжественно произнес я. — Отдали себя в жертву богам во имя спасения Долины. Когда сгорел ты в пламени, не выдержал я и кинулся вслед за тобой. Испугался, что не по вкусу ты придешься богам, и не исполнят они запрошенное. Узнав, что попала на тот свет, душа твоя лишилась чувств, а я держал ответ перед Создавшим Мир, отдуваясь за нас обоих. И решил Отец Богов, что не пришло наше время, и вернул нас обратно, пообещав помочь чем сможет.

— А палач? — простонал Одноглазый.

— Мне не понравилось, как он кладет на Алтарь. Грубо, не нежно, без любви. И когда мы вернулись, я показал ему, как надо правильно работать с людьми. Так что, прощай, мой добрый учитель, возвращайся домой, а я остаюсь здесь палачом — место-то теперь свободно.

— Боги ему, Скок, даровали вечную жизнь. А ну вдруг вернется с того света, да поучит тебя, как на самом деле правильно работать с людьми? Какой из тебя палач, Скок, ты же только и будешь, что пигалиц сюда таскать!

— Танцы на Алтаре! Чуешь, Одноглазый, как романтично? Все! Теперь точно остаюсь!

— Ну да, а боги умрут с голоду — пожалел властителей Одноглазый.

— "Какие боги, Скок, тролли это, тролли", — передразнил я своего учителя, и мы весело засмеялись.

— И еще, представь себе, когда Палач хотел возложить тебя на Алтарь, я окликнул его, он обернулся, всмотрелся в мое лицо, благородное, как оказалось — и, вдруг, узнал меня. "Ты?" — благоговейно и с ужасом спросил он. Ага, согласился я. "О, Повелитель, я ждал тебя!". Нет, ты только подумай, он назвал меня Повелителем!

— Да кончай брехать-то.

— Честно тебе говорю. Повелитель, молвил он, сил нет как…

— … оттанцевать тебя хочется, — все испохабил Одноглазый и заржал.

— Дурак, я правду говорю, а ты…

Учитель еще громче заржал, опрокинулся назад головой и, ударившись с размаху шишкой об пол, подавился смехом.

Я гордо перешагнул через стонущее тело — никто не смеет насмехаться над Повелителем — подошел к Алтарю и вознес над ним ногу. Необычное покалывание прокатилось по ней от стопы до колена.

— Ого! — изумился я, — Как, говоришь, возлегать надо?

— Каком кверху, — в своем грубом стиле ответил Одноглазый. У него всегда с чувством юмора плохо было.

— Ну я же серьезно, — расстроился я, — Мне подготовиться надо, помолиться прежде чем взойти на Алтарь, а ты гадости говоришь…

— Начинай возлегать с танцевалки, — убежденно заявил учитель.

Я возмущенно повернулся в сторону Одноглазого и плюнул в него.