Жмурик, или Спящий красавец по-корейски

Оборачиваться не хотелась, но изумлённая тишина, повисшая в коридоре, меня знатно нервировала. Не выдержав, я всё-таки повернулась лицом к народу, с удивлением разглядывая замершую на одной ноге Солнцеву, видимо пытавшуюся снять ботинки до этого. Рядом стояла Эльза, уже успевшая повесить шубу на крючок и, игнорируя как застывшего в дверях комнаты Жмурика, так и внезапно онемевшую рыжую, прошествовала прямой наводкой на кухню.

И уже оттуда поинтересовалась, нарушая повисшее, осязаемое прямо-таки молчание:

— Харон, у тебя есть что поесть или опять в холодильнике похороны мыши?

— У меня сегодня грузинское блюдо, — нахмурившись, откликнулась я, обходя Солнцеву и искренне недоумевая, что могло лишить её дара речи, да ещё так надолго. На моей памяти такого ещё ни разу не было. — Жри чо дали и жри чо нашёл, называются.

Тут немая сцена, разыгравшаяся в моём коридоре, всё-таки закончилась. Громко, со вкусом… И исключительно на корейском. Жмур ругнулся и что-то быстро проговорил, выставив вперёд руки и отступая в комнату. Анька в ответ улыбнулась. Так, что даже мне стало несколько не по себе.

Она закатала рукава рубашки и проговорила, шагнув следом за Жмуриков в комнату:

— Вы будете не против, если мы поговорим немного наедине? Нам нужно выяснить, некоторые моменты, да… Прежде, чем поговорить на серьёзные темы. Познакомиться там, проникнуться доверием…

Ответ она ждать не стала, бесцеремонно захлопнув дверь прямо перед моим носом. Тем самым отрезав мне путь и оставив стоять в гордом одиночестве, глупо хлопая глазами и не зная, что на это сказать и как реагировать.

Как ни странно, ситуацию спасла Эльза. Незаметно подкравшись, она сунул мне в руки кружку с горячим травяным сбором, и глубокомысленно заметила, склонив голову набок:

— Знаешь, Харон… Впервые в жизни слышу такой бурный диалог на чужом языке. Но могу поклясться всем, чем хочешь, они там, — кивок головы в сторону двери, — отнюдь не о погоде говорят. Во всяком случае, интонации однозначно матерные… Их я ни с чем не перепутаю.

— Чем дальше в лес, тем злее партизаны… — вздохнула, обхватив кружку двумя руками. — Как думаешь, всё хорошо будет?

— Понятия не имею, — пожала плечами Эльза, успев оттащить меня в сторону, когда дверь распахнулась, и в неё вытолкали вяло сопротивляющегося Жмурика. У того было страдальческое выражение лица. Но он не возражал, когда Анька, вышедшая следом, сунула ему в руки ботинки и пуховик.

И коротко высказала что-то на неизменном корейском, скрестив руки на груди. Я могла бы поклясться любимым моргом, что мой бывший труп явно смутился, опустив голову и послушно одеваясь.

— Мы пойдем, прогуляемся, немного, — пояснила свои действия Солнцева, продолжая выталкивать замершего на пороге и смотревшего на меня печальным взглядом парня. — Воздухом свежим подышим. А то у некоторых это… Приступ! Клаустрофобии, во!

— Чёт незаметно… — скептично вклинилась в молчаливый диалог двух упрямых взглядов Фроз, продолжая спокойно потягивать свой чай. Я только диву давалась, как у неё это получается.

Впрочем, общалась же она с неадекватными байкерами, их клиентами и собственными братьями. Так что было бы удивительно, если бы она до сих пор на всё безумное и невероятное реагировала бурно и громко.

— Поверь, — пропыхтела Анька, сумев таки вытащить Жмура на лестничную площадку. — Я знаю, о чём говорю!

Второй раз за ближайшие пять минут я уставилась на закрытую дверь. В голову закралась подлая мыслишка, что не стоило идти на такие радикальные меры. Подумаешь, некие криминальные личности решили попугать меня! Вряд ли бы они осмелились на какие-то радикальные действия в ближайшее время, вдруг я успела бы всё решить?

Однако, что-то мне подсказывало, подозрительно похожее на голос разума, что не успела бы. А рисковать чужой жизнью глупо.

И всё-таки, зачем они на улицу-то вышли?

* * *

Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Так, кажется, гласит одна старая поговорка. И сейчас, улепётывая от разозлённой девушки, Жмур понимал её, как никогда раньше. Он уворачивался от летящих в него снежков и отбивался, старательно закрывая руками голову. Однако, в ответ не делал ровным счётом ничего.

Только вздыхал, да кивал на очередной грозный и совсем не ласковый эпитет на родном русском матерном в собственный адрес.

Наконец, Аньке надоело прыгать по сугробам и, присев на лавочку возле подъезда, она закурила, кидая на него недовольные взгляды:

— А теперь ещё раз, для особо одарённых, — зло фыркнув, девушка сделала ещё одну затяжку, пуская дым в небо. — И какого хрена тут происходит, а?!

— Ань…

— Я значит, места себе не нахожу… Мы его, значит, со всеми собаками ищем… А он окопался себе в компании чёртова патологоанатома, отделавшись от нас коротким сообщением «Всё в порядке, не ищите!», — Солнцева смерила его взглядом опытного гробовщика, стряхивая пепел. — Это как понимать твою?!