Жмурки

Никите удалось договориться с кем-то из работников архива, чтобы им дали доступ к документам, которые могут пролить свет на семью Маковецких – первых владельцев усадьбы. Но документов там наверняка очень много, едва ли они в идеальном порядке, поэтому он позвал с собой Яну, и та с радостью согласилась.

Архив встретил их предсказуемой прохладой, от которой кожа сразу покрылась пупырышками, и гробовой тишиной. Пожалуй, такой тишины не было даже на кладбище, хотя определение гробовой больше подошло бы туда. В просторном, выкрашенном в грязно-оливковый цвет коридоре не было ни души. И, похоже, на всем этаже тоже, потому что в таком помещении голоса или шаги разносились бы эхом далеко.

Никита вытащил мобильный телефон, с кем-то коротко переговорил и снова спрятал его в карман.

– Нам нужен кабинет 603. Есть предположения, где он может быть?

Если учесть, что здание насчитывало всего три этажа и не выглядело таким уж большим, предположений у Яны не было, пришлось идти по коридорам и читать таблички на каждой двери. Кабинет 603 нашелся на втором этаже в самом дальнем конце коридора рядом с кабинетами 410 и 500. Постичь логику такой нумеровки оказалось выше Яниных сил, и, судя по дергающейся левой брови Никиты, у него тоже не получалось, и, как любого перфекциониста, его это нервировало.

Их встретил высокий, чуть сгорбленный пожилой мужчина с полностью седыми волосами и светло-серыми глазами, спрятанными за толстыми стеклами очков. Яне он напомнил слепого крота, и она подумала, что в таком здании немудрено им стать, если проработать хотя бы десяток лет.

Мужчина представился Сергеем Алексеевичем, но в целом оказался неразговорчивым. Молча повел их лабиринтами коридоров и лестниц, и уже очень скоро Яна сбилась и перестала запоминать дорогу. Если бы вдруг по какой-то причине ей пришлось выбираться отсюда самой, она бы совершенно точно воспользовалась окном.

Сергей Алексеевич привел их в огромное помещение, не имеющее окон, зато до потолка заставленное железными стеллажами с коробками. В углу нашелся длинный стол с компьютером, большой квадратный монитор которого занимал не меньше половины.

– К сожалению, интересующие вас материалы оцифровать мы еще не успели, – скрипучим голосом сказал Сергей Алексеевич. – Так что придется читать бумаги.

– Ничего страшного, – заверил его Никита.

Мужчина показал им стеллажи, на которых можно будет искать нужные документы, и ушел, сославшись на неотложные дела. Яна и Никита остались одни, и Яне почему-то стало жутко. Пожалуй, окажись она здесь в одиночестве, вообще не на шутку испугалась бы, а ведь она в своей жизни видела уже немало пугающего!

– Да уж, работы тут даже не на день, – поежился Никита, оглядывая стеллажи. – Предлагаю сначала просмотреть коробки. Все, что тебе покажется имеющим отношение к делу, клади на стол, а потом будем разбирать и изучать досконально.

Такое предложение Яну полностью устроило. Надев теплые свитера, они разошлись к разным стеллажам, и работа закипела. Яна вытаскивала коробки, перебирала хранящиеся в них документы, складывая обратно то, что не имело к Маковецким отношения. Было похоже, что этих коробок много лет никто не касался, и едва ли в скором времени дойдет очередь до их оцифровки. Проблема заключалась в том, что все бумаги не были отсортированы даже по годам, не говоря уже о сортировке по местности или фамилиям. Здесь просто лежали все материалы, что удалось найти историкам обо всем районе в девятнадцатом веке.

– Давай сделаем перерыв и посмотрим то, что уже отсортировали, – предложил Никита через четыре часа. – Рискую показаться изнеженным слабаком, но я больше не могу в этом рыться.

Яна была с ним согласна. К этому моменту у нее уже болели руки, не разгибалась спина, по затылку стекали капельки пота, несмотря на прохладу помещения, а в носу свербело от пыли. Кажется, она зря не взяла с собой таблетку от аллергии. А когда увидела Никиту, поняла, что брать нужно было две. Его глаза тоже покраснели и слезились. Он то и дело просовывал пальцы под очки и тер их, но, кажется, делал этим только хуже.

– Я знал, что будет сложно, но не учел, насколько, – покачал головой Никита. – Похоже, мы вообще первые, кто касается этих коробок за последние лет пятьдесят.

– Чувствую себя первооткрывателем, – хихикнула Яна.

Прежде чем вернуться к бумагам, они потратили десять минут на чай и бутерброды, которыми Яна предусмотрительно запаслась утром. Когда она вытащила из рюкзака небольшой термос и пакет, от которого недвусмысленно пахло колбасой, Никита посмотрел на нее с таким восхищением, как не смотрел даже тогда, когда она с легкостью отвечала на его каверзные вопросы на зачетах.

– То есть о теплом свитере ты не подумала, а вот о горячем чае с бутербродами – да? – удивился он.

Яна смущенно – и самую малость кокетливо – улыбнулась. Она слышала, что в той же Москве в архив с едой не пускают, но они жили не в Москве, да и здесь она не стала бы доставать бутерброды, если бы заметила хоть одну камеру наблюдения. Но камер не было, а есть и согреться очень хотелось.