Жнец

Но из строя он меня вывел. Я бессильно наблюдал, как он подходит ко мне, нависает и что-то говорит. Слов я не разобрал, только видел, как губы едва шевелятся — они у него были тонкие и бледные. Основным же звуком, который я сейчас слышал, был стук собственного сердца.

Рука пришлого стала медленно опускаться на мое лицо. Я попытался отбросить ее, точнее, подумал, что это нужно сделать, но сил на это не нашел. Так и продолжил смотреть, как свет меркнет, пока наконец не погрузился во тьму полностью.

«Тьма смотрит на меня. Я смотрю во Тьму. Тьма пожрет меня, потому что я остался один…»

Похоже, даже последние перед смертью мысли, и те принадлежали не мне!

Но выяснилось позже, хоронил я себя преждевременно. Спустя черт знает сколько времени, я пришел в сознание. И нашел свое самочувствие полностью подходящим под анекдот про незадачливого иностранца, решившего пару дней попьянствовать вместе с русскими. То есть — лучше бы я все-таки сдох!

Болела каждая клеточка тела, которую я чувствовал, а это, кстати, касалось не всего организма. Например, руки и ноги я не ощущал — то ли их не было, то ли кровоток к ним был перекрыт достаточно давно, чтобы они онемели. Но в их отсутствие с передачей сигналов тревоги — все плохо, хозяин! — прекрасно справлялись голова, грудь и живот. Особенно голова — ей будто прямо сейчас в футбол играла школьная команда.

В связи с этим я не сразу сообразил, что вишу вниз головой. За ноги подвешенный. А руки, надо полагать, за спиной связаны. Ну, теперь, по крайней мере ясно, чего я их не чувствую.

Глаза никто не взял на себя труд завязать, но потребовалось немало воли, чтобы их все-таки открыть. И времени, чтобы научиться пользоваться зрением в таком непривычном положении.

— Сука. — сказал я. На самом деле больше подумал, чем сказал, но что-то там все же языком изобразил. Бульканье или шипение, наверное. Зато подтвердил еще одну догадку — рот не закрыт кляпом.

Вскорости, этих небольших отдельных выводов, стало достаточно много, чтобы я смог полностью охарактеризовать свое положение. Я висел вниз головой в каком-то темном помещении, примерно пять на семь метров. Вдоль стен располагались то ли станки, то ли стеллажи с инструментами — непросто судить об этом с уверенностью в моем положении. И я тут был один.

Заключение из этого сделать было уже не сложно. Чертов не убиваемый эльф какого-то хрена притащил меня сюда и подвесил за ноги. Наверное, чтобы затем допросить — он же страстно желал узнать, кто нас послал. И скорее всего, поступил так он только со мной — я не видел рядом ни Зверя, ни Маарет.

Похоже, не так уж я долго в отключке и находился. Просто из личного опыта сужу. Человек плохо приспособлен к висению вверх ногами. Кровь приливает к голове, сознание мутнеет — для допроса такой пленник уже не очень хорошо подходит. А вот если его таким вот образом минут на двадцать подвесить, а потом в естественное положение вернуть, то он станет гораздо сговорчевее. В смысле, не он — я. Я стану.

Но что этот бледный тип хочет узнать? В чем, вообще, такая принципиальность? Кто нам приказал напасть на наемников-поляков? А это важно, вообще? Я к тому, что мы же все равно их убили. Почти всех, если я правильно помню. Шестерых в доме, одного Зверь на внешнем периметре подстрелил, а всего Маарет видела восьмерых. Выходит, один остался.

Почему это ему так важно? Почему важно узнать, кто нас послал? И зачем это спрашивать у исполнителей, если за таковых нас эльф и принял? Но главное — кто убил китайского борца? Хотя, стоп! Причем тут Ли Джинг?

Мысли от чрезмерного кровяного давления, начали сползать в какой-то несвязный бред. Вспомнив убитого китайца, я почему-то подумал о Хигине — сирене, которая меня к нему послала. А потом о шестидесяти тысячах, что занял у нее и сделался ее должником. Зачем они мне понадобились? Что я собирался на них купить? Память об этом почему-то не собиралась докладывать, а мне, чем дальше, тем больше, казалось, что это очень и очень важно.

Так я висел, с каждой минутой скатываясь во всю большую невнятицу. И когда дверь в помещение отворилось, даже среагировал с запозданием. С минуту, наверное, смотрел на узкую черную тень в белом прямоугольнике света, и никак не реагировал. Лишь когда кто-то подхватил меня за плечи и придал моему телу горизонтальное положение, встрепенулся.

И сразу забился в путах, насколько это вообще позволяли онемевшие руки и ноги. Опять же, не прям сразу, а несколько секунд потупив, я сообразил, что за плечи меня держит жнец.

Холодный хитин вместо кожи. Слишком много рук. Запах — чуждый и в то же время знакомый. Но, главное — мысли-эмоции. Яркие, пугающие.

«Брат, я заберу тебя в общность. Ты не будешь один. Тьма не пожрет тебя».

Придерживая меня за плечи одной парой конечностей, второй жнец освободил мне ноги и опустил их на землю. Я этого не почувствовал, все-таки слишком долго провисел и кровь от них отлила. Но отметил изменение положения в пространстве. Теперь я находился в вертикальном положении, удерживаемый чужаком. Правда, недолго. Вскоре он уложил меня на пол.