Жнец

Вспышки выстрелов вдали были отчётливо видны, вот по ним, постоянно меняя позицию, а точнее, делая шаг в сторону после очередного выстрела, я и бил, и с удовлетворением отмечал, что после этого они замолкают. Всё же винтовку я отлично пристрелял. Парням же я крикнул, чтобы прикрывали наших у моста, и те палили в ту сторону, били по теням и по вспышкам. Снова оживший пулемёт сразу же, как только я заметил это, замолк. Также мне удалось заставить замолчать расчёт другого пулемёта. Вот третий бил не переставая, он для меня в мёртвой зоне был.

Наши настолько увлеклись, что за тылом совсем не смотрели. Да и сержант на это не обращал внимания, в принципе, правильно делал, зная, что у нас там минировано, немцы не полезут, но я всё равно поглядывал.

У моста царила бешеная стрельба. Но вдруг прогрохотало несколько гранатных разрывов, что приглушило пальбу, но потом она вспыхнула снова. Ещё у моста что-то ярко полыхало, и я подозреваю, что это машина с первой зениткой. Расстреляв все обоймы, я отошёл в сторону, сел на ящики, снял каску и, перевернув её, высыпал туда патроны из одного из вскрытых цинков, потом достал из кольца сидор, а из него – два запасных магазина к винтовке. Сидор я сразу убрал, а все магазины начал снаряжать. Парни продолжали палить, наш водила подошёл ко мне и стал сгребать из цинка патроны, распихивая их по карманам галифе. Изредка по нашей изувеченной зенитке щёлкали пули. О нас не забыли, и, как я понял, несколько стрелков просто удерживали на месте, чтобы мы не вмешивались. Что наши пулемёты повреждены, они, видимо, догадались.

Торопливо снаряжая магазины и убирая часть в подсумки, а последние два в карманы, я слушал: у немцев работало два пулемёта. У моста наших активных стрелков явно становилось всё меньше. Если сначала строчили три пулемёта, «максим» в дзоте и пара ДП, то теперь стрелял только «максим», остальные, видимо, были подавлены, может, и гранатами забросали, раз немцы смогли подобраться на дальность гранатных бросков. Время полтретьего утра. Я вернулся к стенке капонира и, изредка выглядывая, стал вести огонь. Одного немца точно загасил, остальные после каждого выстрела меняли позиции, и их было очень сложно подловить. Парням я постоянно орал, чтобы тоже перебегали с места на место, и то, что только одного из наших подстрелили, срезали мочку уха, – это скорее везение, хотя и позиция у нас отличная, над верхом вала только каски мелькали. А вот с зениткой швах, как я и думал. Ещё и кабина машины, что слегка виднелась, вся побита, ни одного целого стекла.

Я успел всего одну обойму выпустить и как раз снаряжал другую, как вдруг земля дрогнула, меня, будто рукой гиганта, прижало к земле, и донёсся грохот разрыва. У нас земля в капонире осыпалась от тряски, парни очумело головой мотали, но все целые. Сержант первый привстал посмотреть и крикнул:

– Моста нет! Взорвали!

– Наши или немцы? – сразу уточнил я, отряхивая винтовку от пыли.

– А я почём знаю?! Наши, наверное, немцам-то мост нужен.

– Не факт. Одна шальная пуля – и подрыв.

– Всяко бывает.

Стрельба стала стихать и вскоре прекратилась. Высматривая противника, я сказал:

– Всё, немцы ушли.

– С чего ты взял? – поинтересовался сержант.

– А чего им здесь делать? Моста нет, их цель уничтожена. Точно ушли. Предлагаю оставить пару наблюдателей, а остальным досыпать, чую, день тоже трудный будет, а силы нам ещё пригодятся.

– Нашим бы у моста помочь.

– Растяжки нужно сначала снять.

– Давай снимай, мы с парнями сбегаем до моста, а ты тут на позиции останешься, охранять её будешь, да и нас, если что, прикроешь. Стреляешь ты метко, я видел, вон пулемётчиков заткнул.

– Хорошо.