Жнец

На черно-белой зернистой записи худощавый мужчина, прихрамывая и тяжело опираясь на трость, подошел к стойке. Он передал записку женщине и еще несколько минут наблюдал за Мораной, а потом ушел, морщась при каждом шаге.

Морана увеличила изображение его лица, пытаясь вспомнить, видела ли его раньше, но не смогла припомнить, где и когда. Что-то на его руке привлекло ее внимание, и она увеличила картинку в том месте. Это было кольцо. Кольцо с черепом? Она пересмотрела запись несколько раз, а потом наконец сдалась и собралась ложиться спать. Надела новые пижамные шорты в клетку и мягкую футболку с надписью «Ботаники – это сексуально» и забралась под одеяло, думая об этом мужчине и о том, почему, найдя ее, пока она прикрывалась вымышленной личностью и именем, он не подошел и не поговорил с ней.

Она сидела всего в нескольких метрах от него, ела и была совсем одна. Незнакомец подумывал об этом, но не решился подойти. Почему? Это сбивало с толку.

События приобретали интересный поворот.

* * *

Морана проснулась от того, как чье-то тело опустилось на кровать возле ее бедра. Она повернулась в постели, и из ее горла вырвался крик при виде нависшей над ней большой фигуры.

– Это я. – Ее окутал голос виски и греха, тотчас успокоив учащенное сердцебиение.

Не раздумывая, Морана бросилась к Тристану и обняла за шею, когда облегчение из-за того, что с ним все хорошо, затмило все остальное.

– Я ужасно по тебе скучала, – прошептала она, уткнувшись в излюбленное местечко у него на шее и вдыхая мускусный запах кожи.

Первой странностью стало то, что Тристан не обнял ее. За последнюю пару недель он привык к ее внезапным объятиям и, хотя всегда был немного растерян, все же неуверенно обнимал Морану в ответ.

Включив прикроватную лампу, она слегка отстранилась и вгляделась в его лицо.

Вот и вторая странность.

Выражение его лица было обеспокоенным.

Она никогда не видела его таким.

Сердце подскочило в груди.

– Тристан?

– Не надо, – прошептал он. – Ни о чем меня сейчас не спрашивай.

Как бы сильно ей ни хотелось это сделать, Морана все же послушалась. Нужно вытащить его из мрака, в котором он погряз. Кивнув, она медленно расстегнула его рубашку, но он поднял руки и остановил ее.

Морана вопросительно посмотрела на него.

– Тебе не стоит сейчас ко мне прикасаться, – сказал он. Его голубые глаза были такими темными и полными боли, что у нее встал ком в горле.

– Доверься мне, – прошептала она в ответ, прося дать ей все то, что она отдала ему.

Тристан выждал с мгновение, не сводя глаз с пульсирующей вены у нее на шее. Отпустив ее руки, он позволил ей продолжить.

Морана выдохнула и распахнула края рубашки, понимая, что он не смотрит на нее. С этим ей по силам справиться. Сняв с него рубашку, она бесшумно встала с кровати.

– Ляг на живот.

Замешкавшись на миг, Тристан скинул ботинки, положил пистолет на стол, снял брюки и лег на живот посередине кровати.

Морана недолго рассматривала его спину, а потом достала из ящика флакон одного из своих любимых масел без запаха. Она не знала, почему он так себя вел, но должна была что-то предпринять. Расслаблялся ли он хоть раз в своей жизни? Говорили ли ему когда-нибудь, что вполне нормально чувствовать себя уязвимым? Ощущал ли он хоть раз нежное прикосновение любимого человека за эти годы?

Забравшись на кровать позади него, Морана развела ноги, села верхом на его красивую задницу и окинула взглядом мускулистую спину. Он пришел к ней, сломленный и в полном раздрае, он ее нашел. Тот факт, что он был с ней, а не у себя дома, что нашел ее даже в таком состоянии, а не поехал в свой коттедж, сказал Моране достаточно.

Она щедро налила масла себе на ладони. Растерев их, чтобы согреть, наклонилась и неспешно провела ими по его плечам. Самим своим прикосновением она говорила ему, что понимает и принимает его, любит таким, какой он есть.

Тристан издал порывистый вздох, и Морана продолжила водить по нему руками. От напряжения в мышцах проступили плотные узлы. Постепенно разминая их большими пальцами, она услышала, что он не сумел сдержать еще один вздох, который вырвался из груди. У нее сжалось сердце при мысли о том, что он никогда этого не испытывал: к его израненному телу никогда не проявляли любви, а израненной душе никогда не говорили, как она прекрасна.

В безмолвном признании прильнув губами к его татуировке, Морана прошлась по каждой мышце красивой мужской спины. На глаза попались несколько шрамов в разных местах, истории появления которых она однажды непременно узнает, но сейчас ей не хотелось ни о чем расспрашивать.

– Все прошло плохо, – глухо пробормотал он в подушку. – Не стоило туда ехать.

Морана задавалась вопросом, что же он такое увидел, что так сильно на него повлияло. Она позволила ему говорить и продолжила разминать мышцы спины, надавливая большими пальцами.

– Мне сейчас не терпится причинить кому-нибудь боль, – прорычал он. – И я не хочу, чтобы ты попала под горячую руку.

Она почувствовала, как екнуло сердце:

– Ты не причинишь мне боли, Тристан.