Жнец

Я еще раз посмотрел вверх, на обшитый лакированными досками потолок, вздохнул, и довольно кивнул: хорошо получилось. Правда — хорошо! Так-то я все это планировал, но…одно дело держать в голове в виде планов, и другое — увидеть воочию.

Мой кукурузер, который уже стоял в гараже (прораб поставил, я ему ключи оставлял), завелся с пол-оборота, будто и не было этих недель простоя. Я двинул рычаг коробки передач, и здоровенная машина мягко выкатилась из своего логова. Через минуту уже ехал по дороге к центру Кучкино, поднимая за собой приличный такой шлейф пыли. Пыль скоро закончилась, когда машина выскочила на разбитый, в рытвинах асфальт деревенской улицы. Этот асфальт в последний раз ремонтировали наверное еще в советское время.

Джип Самохина стоял на улице, возле ворот, и я с удовлетворением отметил, что не зря отправился прямо сюда, а не поехал к дочери Самохина. Действительно, какого черта ему там сидеть, когда у него здесь хозяйство и все такое?

Заглушив движок кукурузера, вылез, выдернув ключ и положил его в карман, и хоть не очень бодро, но твердо направился через ворота в дом, предвкушая встречу со своим единственным другом. Да, Самохин как-то незаметно стал мне другом, и я это сейчас осознал со всей полнотой уверенности. Если на кого и могу рассчитывать — так это только на него.

Только я собрался дернуть на себя дверь, ведущую в дом, как она распахнулась, и предо мной предстал сам хозяин дома. Он говорил с кем-то, идущим позади него, а когда увидел меня — замолк и замер, как каменное изваяние. А через секунду я уже утонул в его объятьях — да так, что затрещали кости.

— Тише, тише, Владимирыч! — взмолился я — Ребра сломаешь!

— Да где же ты пропадал-то, чертушка?! Что случилось?! — выдохнул Самохин, встав передо мной на расстоянии вытянутой руки и разглядывая со всех сторон — Идем в дом, поговорим! Расскажешь!

И мы пошли. Через пять минут передо мной стояла мясная нарезка, чашка с борщом, сметана, сливки, чай в высоком бокале, и пока я не поел, Самохин ничего не спрашивал, только рассказывал сам, время от времени приговаривая: «Ешь, ешь давай! Потом расскажешь! Вначале — поешь! Тощий стал, как жердь!»

Не знаю, насколько я стал худее, но то, что изрядно похудел — это точно. Хотя вроде и куда бы мне еще худеть? Африканское солнце вытворяет странные штуки, так что ничего удивительного тут не было. А то, что я усиленно колдовал, пропуская через себя громадные объемы Силы, тоже не очень способствует ожирению. Колдовство — такая же работа, и на нее затрачиваются ресурсы организма. Жир сжигает — просто на-раз. Так что если кто-то хочет сбросить вес — надо заниматься колдовством. Это точно поможет.

— Когда мне сказали, что ты пропал, и что машину увезли в райотдел — я позвонил кому надо, они позвонили кому надо — в общем, меня в райотделе приняли как родного. Машина записана на меня, так что отдали мне ее без вопросов. И кстати — твое барахло тоже. Документы, телефон и все такое. Так что я тебе все это отдам — лежит у меня в кабинете. Не знаю, что у тебя случилось, только я знал — ты жив. Чувствовал это! И все ждал, когда ты придешь. Кстати — Валюшка с внучкой здесь! Пошли купать на озеро!

— Никто в этом году там не тонул? — как бы невзначай осведомился я.

— Слава богу — нет! — кивнул Самохин — Редкий год обходится без утопленников. Может и сейчас обойдется.

— Обойдется — кивнул я — Я кое-что сделал, теперь не будут тонуть. Если только не совсем уж по-дурости.

— Хорошо… — Самохин посмотрел на меня со смесью недоверия и…восхищения? Он-то один из немногих знает, кто я такой. Но объяснять ему не стал. А закончив расправляться с борщом, начал свой рассказ, закончив его где-то через полчаса.

— И ты теперь можешь перемещаться куда угодно?! — Самохин недоверчиво мотал головой — Силой мысли?! О господи…на старости лет — и узнать такое! Весь мир рушится! Все миропредставление, понимаешь?! Вась, может ты это придумал? Дуришь старика? Ну не может такого быть! Тебя выбросили в Африку, и ты там служил колдуном! Да черт же подери!

Я усмехнулся, и помотал головой:

— Знаешь, Владимирыч…я сам себе не верю. Вот скажи мне кто-нибудь раньше, месяца два или три назад, что я влипну в ТАКОЕ — хохотал бы до упаду! А ты знаешь, что в пруду, в котором сейчас купается твоя дочь, живут русалки? И это именно они утаскивали людей под воду? А на Матренином болоте живет кикимора, которая топит людей в трясине и потом питается их воспоминаниями? Зеленая такая, зубастая, а фигура — как у спортсменки. А на кладбище живет Кладбищенский, и у него гарем из покойниц. Он очень любит шампанское и фрукты. Ты знаешь, что на Кучкино было наложено проклятье? От которого гибли люди на протяжении ста лет!

— Русалки? — Самохин даже побелел — В озере?! Топят?!

Я тут же спохватился:

— Не переживай. Я с ним договорился — они больше никого топить не будут. Если кто-то и утонет, так по своей так сказать воле — по-пьянке, или другим способом. Но не от русалок.

— Ффуххх… — Самохин шумно выдохнул — Не пугай меня так! У меня чуть с сердцем плохо не стало! Там и Валя, и внучка!