Жнец (ЛП)

— Я же просил тебя не трогать его, — шепчет Конор.

— Я не знала, — хриплю я.

Мой голос охрип. Я едва могу говорить. И я не сомневаюсь, что у меня будут синяки на шее, когда я в следующий раз загляну в зеркало. Но Конор прав. Мне следовало прислушаться к его словам. Но откуда мне было знать. Мои глаза снова встречаются с глазами Ронана, и он отводит взгляд.

Лаклэн берет инициативу на себя, выкрикивая указания.

— Конор, отвези Сашу домой.

Я пытаюсь спорить, но не могу даже говорить. Мак бросает на меня обеспокоенный взгляд, а затем тянет Лаклэна через всю комнату в дальний угол, где они начинают ожесточенно спорить. Но это не имеет значения. Один взгляд на Ронана ясно дает мне понять, что он не хочет, чтобы я оставалась здесь. Мне вообще не следовало сюда приходить.

Я встаю на дрожащие ноги и киваю Конору. Он помогает мне пересечь комнату, а Мак бежит к нам навстречу, чтобы остановить нас у самой двери.

— Мне очень жаль, Саш, — говорит она. — Они накачали его чем-то, чтобы вырубить его. Должно быть, это как-то на него подействовало. Понятия не имею. Но все будет хорошо, я обещаю.

Я киваю ей, потому что больше ничего не могу сделать.

Это ложь, в которую мы все так хотим верить. Что все будет в порядке.

Проблема в том, что на самом деле ничего не бывает в порядке.

ГЛАВА 9 Ронан

Лежа в постели, прислушиваюсь к глубокому, насыщенному голосу у двери. Голосу большого и сильного мужчины с карими глазами, как у меня. Женщина, которая присматривает за нами, сказала, что он мой отец. Но я его совсем не знаю. Да, я ничего не знаю, кроме этих четырех стен. И тех трех других парней, делящих со мной жилое пространство.

А еще той женщины… Милой женщины, присматривающей за нами, которая то и дело говорит нам, чтобы мы и рта не раскрывали.

Я даже не знаю ее имени. Но она — это все, что я когда-либо знал. Эта дамочка, да еще четыре стены. Она мне не мать. Я вообще не знаю, кто моя мать. Но по утверждениям этой леди, этот человек и есть мой отец.

Он подходит к моей кровати и садится рядом. Я поджимаю колени под себя и пристально вглядываюсь в него, гадая, не пришел ли он за тем, чтобы забрать меня домой. Это место — все, что я когда-либо знал, а эти парни вокруг твердят, что они попали сюда из других домов. Они говорят, что у меня тоже где-то должен быть дом.

— Ты хороший парень, — говорит мужчина. — До меня доходило немало слухов о тебе, сынок.

— И теперь я буду жить с тобой? — интересуюсь я у него.

— Нет, — говорит он. — Ты будешь продолжать жить здесь, пока не закончишь обучение. Именно так куются солдаты.

Они всегда говорят мне одни и те же слова, смысла которых я не понимаю.

— Мне нужно, чтобы ты сделал для меня сегодня кое-что очень важное, сынок.

— Что же это? — интересуюсь я.

Он протягивает мне руку, и я пристально смотрю на нее.

— Пойдем со мной, — говорит он.

— И куда же?

— Сегодня особенный день. Сегодня тебе исполнилось восемь лет. И сегодня же начнется твое обучение.

Он берет меня за руку. Он теплый и большой, и это кажется странным. Я не помню, чтобы кто-то прикасался ко мне раньше. Женщина, которая нас кормит, никогда не прикасается к нам. Она говорит, что это запрещено.

Мой отец открывает дверь, и я замираю на пороге.

— Мне нельзя выходить за дверь, — говорю я ему.

Он улыбается мне.

— Сегодня можно, сынок.

Я не хочу туда идти. Но он буквально выталкивает меня и закрывает за нами дверь. Воздух теплый и странно пахнет. Все кажется таким странным. Мои глаза пытаются приспособиться к темноте, пока меня тащат вперед.

Когда мы сворачиваем за угол, там пылает большой костер. И люди вокруг. Очень много людей. Я никогда раньше их не видел, но они все смотрят на меня.

Отец опускается передо мной на колени и заглядывает мне в глаза.

— Ты помнишь все, чему учила тебя женщина в той комнате, сынок?

Я киваю. Я всегда внимательно ее слушаю, чтобы не пропустить ни единого ее слова.

— Ты, наверное, помнишь, что мы должны приносить жертвы, чтобы подготовиться к лучшему будущему. И сегодня, Ронан, ты получишь новое имя. Ты станешь мужчиной. Будущим солдатом. И после сегодняшнего вечера ты меня больше не увидишь до тех пор, пока не закончишь проходить обучение.

— Но мы же только что встретились с тобой, — возражаю я.

— Вот так куются солдаты, — говорит он.

При этом у него глаза на мокром месте, что заставляет меня нервничать.

— Знаю, что ты сделаешь все, чтобы я гордился тобой, Ронан.

Он взъерошивает мне волосы на макушке и ведет по направлению к тем людям. Они разделены на две группы, а в центре между ними большая яма. Балка лежит поперек этой ямы строго по-центру, подобно мосту, только очень узкому.

— Оставайся здесь, — говорит мой отец. — А я перейду на другую сторону. И когда я скажу тебе, ты должен пройти по этой балке ко мне, Ронан. При этом ты все время должен смотреть только на меня. Неважно, что кто-то при этом говорит или делает. Ты должен смотреть всегда только на меня. При этом, проходя по лежащей здесь балке. Ты понимаешь?

Я киваю, хотя на самом деле ровным счетом ничего не понимаю.