Жнец (СИ)

Аборигены во все времена были фаталистами, и считали, что земная жизнь для них лишь короткий период перед будущей загробной жизнью. Как оказалось (для меня, по крайней мере, некогда это стало открытием), со смертью жизнь души не кончается, и она, освобожденная от тела бродит по миру, а потом отправляется в Навь (называемую здесь совсем по-иному).

Вообще, с вопросами богов здесь все очень непросто. Я всегда считал и считаю, что бог на самом деле один, только называют его по-разному. Увы, многие люди думают совсем иначе. В том числе и мурси. Потому они на дух не переносят христианских миссионеров, и если поймают такового — быстренько его искореняют как чуждого и вредного колдуна, служащего чужим гадким богам.

Кстати, осведомился, почему это колдунья и ее подельники не обратили внимание на мои знаки, говорящие о принадлежности к адептам Демона Смерти и Богини Смерти, ведь «Мы с тобой одной крови, ты и я!» Адепты! На что получил в общем-то ожидаемый ответ: ну и что? Да, все колдуны служат Демону Смерти и Богине Смерти, но это никак не мешает им искоренять друг друга и выпивать их силу, которая частично остается у колдуна и поднимает его социальный статус. А боги вообще-то никак не вмешиваются в дела людей, и пусть даже это будут их адепты. Почти не вмешиваются — ибо только боги и наделяют адептов их колдовской силой. Но чтобы боги защищали колдуна от других колдунов — это было бы просто глупо. И значение знаки принадлежности к адептам богов смерти имеют только в одном случае — если колдуну приходится встретиться с духами и демонами, которые живут в саванне и обитают в лесу. И которые тогда его не тронут.

Итак, передо мной была личность негритянской девушки в теле европейской девчонки — неграмотная (само собой), ничего не знающая о мире и ничего не видевшая, кроме этой деревни, стад зебу и саванны. Она привыкла к своему животному существованию, и не мечтала ни о чем, кроме как выспаться и как следует поесть. На мой взгляд — типичная рабыня.

Само собой, я спросил Жози — не думала ли она куда-нибудь убежать? Например — в большой город? На что она мне вполне логично заметила, что в городе ее никто не ждет, что возможно там ее тут же и убьют, но самое главное, что до города она точно не доберется. Так как, во-первых, не знает, где этот самый город, а во-вторых, ее настигнут охотники, и вернут к колдунье. И та с живой сдерет с нее кожу, предварительно приказав всем мужчинам клана Алалу как следует поиметь. А ей ведь тоже хочется жить. Пусть даже и рабыней.

Да, рассуждала она вполне логично, и судя по всему совершенно не спятила за долгие годы рабства. Кстати сказать — вероятно ее спасло именно то обстоятельство, что в рабство Жози попала совсем маленькой и совершенно не помнила другой жизни. А раз не помнила — с чем тогда сравнивать? Если ты не знаешь другой, хорошей жизни, то твоя убогая жизнь кажется вполне приемлемой, и вообще даже нормальной. Даже если ты целыми днями пасешь стада зебу, и время от времени удовлетворяешь мужчин племени. Разве не все так живут?

Бежать. Бежать из этой чертовой Африки! Ощущение такое, будто я попал куда-то в прошлые века — взял, да и провалился на тысячи лет назад. Или вообще на другую планету. Вот так живем, слышим о детях Африки которые голодают, о злых племенах, которые вырезают друг друга устраивая массовый геноцид, и…отправляемся на работу, забыв о чужих континентах до следующего выпуска новостей. Или до следующего репортажа одного из таких вот путешественников, чудом не оставшихся в саванне мурси навсегда — как эта несчастная парочка, родители Жози.

Проснулся я от того, что некто потрогал меня за плечо — осторожно, едва касаясь пальцами. Этот некто…вернее, эта — подала мне чашку с шошоро, к которому я даже начал привыкать. А еще — свежеиспеченную лепешку, теплую и даже вкусную. Жози ее испекла — она сама мне об этом сказала.

Ценная девушка! Шошоро варит, лепешки печет — что еще нужно мужчине? Если только тыби в губе своей жены…красоты хочется! А какая красота без выбитых зубов и тарелки в губе! И насечки, насечки на животе и плечах! Красотища!

В дорогу мы вышли, когда солнце еще низко висело над горизонтом. Впереди шли двое мужчин с автоматами, сзади еще двое, в центре мы — Дамбадзу, Жози и я. Мужчины несли калебасы с питьем и что-то вроде мешков с едой, сплетенных из травы наподобие корзин. Попытались нацепить груз и на Жози, но я воспротивился — это моя рабыня и она не будет ничего нести! Ну а нам с Дамбадзу вообще не по чину таскать какой-либо груз. Так что отдуваться пришлось раскрашенным автоматчикам, совершенно не выразившим радости от осознания данного факта.