Жнец у ворот

Где-то через час корабельные команды поднимаются на борт, и начинается подъем портовых цепей. Через два часа флотилия покидает круглый военный порт и входит в торговую гавань. Через три – наши люди дают бой варварам Каркона.

Но затем небеса, полные дождевых облаков, меняют серый цвет на угрожающий лилово-багровый. Я понимаю, что мы рискуем. Над водой трещат молнии, порой ударяя в наши мачты. Отдаленные вспышки света говорят мне, что ход боя переменился, и далеко не в нашу пользу.

Шторм налетает так внезапно, накатившись на Навиум с юга, как будто его нарочно гонит на наши корабли гневный ветер. Слишком поздно разворачивать флотилию.

– Адмирал Аргус ходит по этому морю уже двадцать лет, – тихо говорит Декс рядом со мной, глядя на смертоносную бурю. – Может, он и стал верным псом Керис, но флотилию в порт он непременно приведет. Ему самому не хочется умирать.

Мне следовало отправиться вместе с кораблями. Но Комендант запротестовала, и ее поддержали Харпер и Декс – единственное, в чем они сошлись во мнениях.

Я отправляюсь искать Керис и нахожу ее отдающей приказы кому-то из вестовых у подножия барабанной башни.

– Пока докладов нет, Сорокопут, – оборачивается она ко мне. – На барабанных башнях часовые не слышат сигналов из-за шторма. Мы должны ждать.

Вестовой убегает вверх по лестнице, и мы на миг остаемся одни.

– Кто такой этот Гримарр? – спрашиваю я Коменданта. – Как получилось, что мы почти ничего не знаем о нем?

– Он – фанатик, жрец-воин, который поклоняется духам мертвых. Считает, что его духовный долг – обратить в свою веру всех, кто еще не просвещен ее истиной. В том числе и меченосцев.

– Обратить – это значит убить?

– Именно, – тихо подтверждает Керис. – Он еще довольно молод, всего на дюжину лет старше тебя. Его отец был торговцем мехами, так что Гримарр в юности много странствовал с ним по морям Империи. Он исследовал наш образ жизни. К своему народу Гримарр вернулся десять лет назад, когда разразился голод. От голода и лишений варвары стали слабы и легко управляемы, так что ему не составило труда повести их туда, куда он хотел. – Комендант пожимает плечами.

Я удивлена тем, как много она знает. Должно быть, удивление отражается у меня на лице.

– Каково первое правило войны, Кровавый Сорокопут?

«Знай своего врага». Мне не нужно говорить это вслух.

Я смотрю в окно на шторм и содрогаюсь. Буря кажется чудовищной – сплошное безумство волн и ветра. О том, что происходит в сердце бури с нашим флотом, я даже не хочу думать. Мы отправили в бой почти все корабли, в доках осталось не больше дюжины. Ночь приближается, а мы не получили еще никаких вестей.

Мы не можем лишиться нашего флота. Мы – Империя! Мы – меченосцы! Люди Аргуса хорошо подготовлены к штормам. Они видали бури и пострашнее.

Я цепляюсь за каждый клочок надежды, который только могу отыскать у себя в памяти. Но время проходит, а все, что мы знаем и видим, – это отдаленные вспышки пламени. И те вспышки, что ближе к Навиуму – должно быть, залпы орудий нашего флота, – становятся все малочисленнее.

– Нам нужно поднять портовые цепи, Сорокопут, – говорит наконец Комендант. Отцы полностью с ней согласны.

– Но наша флотилия все еще в море.

– Если флот выживет, мы узнаем об этом наутро и снова поднимем цепи. Если флот погибнет, мы не хотим, чтобы карконы беспрепятственно проникли в сердце Навиума.

Я с трудом киваю в знак согласия, и приказ отдан. Опускается ночь. Что это за ужасные звуки – просто стоны ветра или торжествующие крики карконских чародеев? «Надежда сильнее страха. Она сильнее ненависти»… Я совсем недавно сама говорила эти слова Князю Тьмы, и когда ночная мгла становится беспросветной, цепляюсь за них, как утопающий за соломинку. Что бы ни принес нам рассвет, я все равно будут надеяться.

Вскоре небо начинает бледнеть. Тучи отходят к горизонту. Город, чисто вымытый грозой, сверкает под небесами, от красных и серых крыш поднимается пар. Море в заливе гладкое, как стекло.

И совершенно пустое, если не считать карконских мачт, качающихся вдали.

Флот меченосцев исчез.

Этого не может быть.

– Ты не послушала совета, – голос принадлежит Отцу клана Серика, богатой семьи торговцев шелком, давно обосновавшихся на юге. Мой отец считал его своим другом. Мужчина бледен, руки его дрожат. В словах его нет яда, настолько он поражен скорбью. – И теперь наш флот… наш город…

– Я предупреждала тебя, Кровавый Сорокопут, – от звука голоса Керис у меня приподнимаются волосы на затылке. Взгляд ее холоден, но глубоко в глазах сверкают искры торжества. Что, клянусь небесами?

Мы только что потеряли весь наш флот, все морские силы. Это тысячи человек. Даже Комендант не настолько чудовище, чтобы радоваться гибели собственного народа!

Только… только в том случае, если ее план это предусматривал.