– Ты меня об этом спрашиваешь?! – удивился Жнец. – Тебе стоило бы спросить об этом своего отца! Будь проклят этот клятвопреступник Эдвард Первый!
Я едва сдержал удивленный возглас. Вот уж не ожидал, что капитан столь благородного происхождения. Получается, он старший брат Эдварда Второго и должен был унаследовать трон Ланса по праву первородства! Дела…
– Уж спрошу, ты не сомневайся, – совершенно спокойно ответил Ричард. – Скоро мы с ним свидимся, тогда и спрошу.
– Все еще можно изменить! Что мешает тебе вновь начать жить за счет моей силы? Соглашайся! Глупо умирать в двадцать пять лет.
– Не стоило твоим людям убивать Солу…
– Я не имею к этому никакого отношения!
– Мне от этого должно стать легче?
– Ослепленный жаждой мести фанатик!
– Могу себе позволить…
– Полагаю, теперь моя очередь? – усмехнулся закинувший ногу на ногу Густав Сирлин. – Ну вспоминай, как ты подобрал меня на улице, обогрел, обучил. Вспоминай, чего там. Еще вспомни, как все эти годы я на тебя ишачил и сколько раз рисковал собственной шкурой из-за твоих интересов. И о своем обещании вспомнить не забудь. – Вцепившийся в подлокотники кресла сотник подался вперед и заорал: – Об обещании, которое ты, сволочь старая, и не думал выполнять!
– Ты только посмотри, кого взял в помощники, – указал на Густава вновь обернувшийся ко мне Жнец.
Его воля давила на защитный круг все слабее и слабее, но сломленным старик вовсе не выглядел. Что же он задумал?
– На себя посмотри, – откинулся обратно на спинку кресла Густав.
– Разве ты не чувствуешь затаившуюся в нем тьму? Тьму, по сравнению с проявлением которой выходки бесноватых просто невинные шалости! – начал распаляться еретик. – Бегущие из Бездны бесы вынуждены играть по правилам этого мира, но тьма, тьма чужда всему живому. Она способна лишь разрушать, и рано или поздно она уничтожит наш мир. Уничтожит из-за таких, как он!
– Ну уж, не надо преувеличивать, – покачал головой Густав Сирлин.
– Знаешь, за что сожгли его отца? – в очередной раз обратился ко мне старик. – Да имей ты представление, что его отец творил в подвале своего особняка, ты никогда бы не принял помощь этого проходимца!
– Папенька был человеком увлекающимся, – пожал плечами темный сотник. – Вот только некоторые твои выходки куда как гаже.
– Тьма, которой служил его отец, оставила отметину и на сыне. И рано или поздно она проявится…
– Когда проявится, тогда и поговорим.
Я выкинул из головы посторонние мысли и начал проговаривать про себя псалом, одновременно прикасаясь к вырезанным на полу святым письменам. Там, где палец скользил по дубовой доске, дерево моментально начинало тлеть и куриться едва заметным дымком. Рука моя налилась свинцовой тяжестью, горло пересохло, но остановиться уже не было никакой возможности.
– Проявится?! – оскалился старик. – Ты думаешь, он один такой? Драгарн и Пакт давно уже прогнили насквозь, а Стильг и Норвейм держатся лишь за счет неуемной жажды власти!
– Вот и замечательно, что держатся…
– Ну а ты что скажешь? – обратил наконец свой взор Жнец на Ловкача. – Желаешь ты умереть ни за что или предпочтешь обрести такую власть, которая тебе и не снилась раньше?
– Правильно я понимаю, что вы пытаетесь меня купить? – деловито уточнил Якоб Ланц.
– Живыми вам отсюда не уйти, – заявил старик. – Как сказал бы ты сам, при любом раскладе. Деньги для меня лишь тлен, поэтому свою награду назначай сам.
– Заманчивое предложение, – не обращая внимания на пристальные взгляды Густава и Ричарда, усмехнулся Ловкач.
Я к этому времени уже водил пальцами по последним строчкам вырезанных на полу письмен и в голос выкрикивал заключительные слова изгоняющей бесов и выжигающей скверну молитвы. Только вот Жнец не обращал на нее никакого внимания, и лишь сейчас мне стало понятно, почему он оставил попытки проломить защитный круг. Все это время старик заговаривал нам зубы и копил силу. И теперь бурлившая в нем скверна грозила погасить огонь моей веры.
– Убей его, – приказал мошеннику еретик. – Убей, и круг перестанет сдерживать меня!
Последние вырезанные на полу символы обуглились под моими пальцами, я поднялся с колен и принялся выкрикивать слова изгнания.
– Старик слишком силен, – повернулся вдруг к сотнику Ричард Йорк. – Ничего не выйдет…
– Сколько же в нем скверны! – вскочил на ноги Густав. – Сволочь!
– Убей его и проси, что пожелаешь! – взвыл Жнец, когда молитва принялась перемалывать его подобно жерновам призрачной мельницы.
Воздух вокруг старика замерцал, его фигура начала расплываться, но еретик продолжил прикрываться сгоравшей в моих словах скверной. Скверной, которой не было ни конца, ни края. Будто отшельник сам стал воротами в потустороннее, через которые и рвалась в наш мир первородная Бездна.