Жонглёр с тиграми

— Позвольте мне пояснить свою мысль притчей, — сказал Вед. — Некий бедный крестьянин пришёл к мелкому клерку в городке, чтобы получить официальную бумагу. Клерк попросил за ускорение работы пять сотен рупий. Крестьянин пришёл в ужас: «Пять сотен! У меня нет таких денег! Это ведь больше, чем я зарабатываю за целый месяц!». Клерк вошел в его положение и сократил сумму до одной сотни. «Но я не могу дать и этого!» — сказал крестьянин. Тогда клерк попросил хотя бы полсотни. «У меня вообще нет денег! Ведь без вашей бумаги я вообще не смогу ничего заработать!» — взмолился крестьянин. Но клерк хотел получить хоть что-то, причем немедленно. Он задрал рубашку и повернулся спиной к фермеру. «Видишь — меня комар в спину укусил? — сказал он. — Так вот, почеши мне спину!».

— Интересная история. Только я не понял, она порицает коррупцию или одобряет ее?

— Мой юный друг, — ответил он, — скажите, зебра — это черное животное с белыми полосками или белое с черными?[90]

Я стремительно терял нить разговора.

— При чем тут зебра?

— Всё дело в интерпретации. В вашей стране чаевые дают, если удовлетворены оказанной услугой. Я верно говорю?

— Да.

— Так вот, а мы предпочитаем платить заранее, чтобы услуга была оказана наилучшим образом, к нашему удовлетворению. Он одним глотком допил стакан. — Это цена бизнеса. Чтобы заработать, сперва надо сделать определенные вложения.

— Но на Западе принято давать чаевые только официантам, таксистам и подобным людям. Подмазывать министров, бюрократов и инспекторов полиции официально не полагается!

— Вот, может, и напрасно.

Нашу дискуссию прервал улыбающийся стюард, подавший ужин. Вед отмахнулся от своего ужина, как от комара, а мой оглядел с чисто научным любопытством.

— Я бы предложил вам съесть вместо всего этого вашу салфетку, — заметил он. — Безо всякого сомнения салфетка вкуснее и питательнее этой дряни.

— К тому же салфетка — явно вегетарианское блюдо, — добавил я.

Через пару минут Вед оставил меня ковыряться в ужине и втиснулся в кресло подле другого пассажира, наполнил ему стакан и, я уверен, повел дело к успешному взаимопочесыванию спин.

До самой посадки мы с Ведом больше не беседовали. Он положил глаз на более крупную добычу. Но, когда мы выходили из Делийского аэропорта — где Веда ожидала очередная толпа поклонников, — он сказал:

— Подумайте над моим предложением. А до тех пор, если вам что-то понадобится — я имею в виду всё, что угодно, — позвоните мне.

* * *

Почти два десятилетия назад журналист Джеймс Камерон написал: «Для всех, кто пишет об Индии, коррупция — это клише почти такое же обязательное, как голод; коррупция освящена древнейшей традицией; никто не отрицает ее существования, более того, ее всеохватность и неистребимость — это почти что предмет национальной гордости: как индийские засухи — самые сухие в мире, голод — самый губительный, население — самое неуправляемое, — точно так же коррупция и взяточничество в Индии — самые всеобъемлющие и впечатляющие». Через несколько абзацев он добавляет: «Считается само собой разумеющимся и не требующим доказательств, что любого чиновника можно подкупить, любой предмет потребления можно сфальсифицировать, на любом дефиците можно нажиться, любой контракт можно толковать как душе угодно и мошенничать с ним любым образом, любую привилегию можно купить, любую инспекцию — оспорить, а всякому бюрократу полагается платить не за то, что он даст ход вашему прошению, а за то именно, что он не будет чинить ему препятствий. Кажется, будто общественную мораль тут переключили, как рычагом передачи в автомобиле, в какое-то иное измерение, где действуют совершенно иные нормы».

Я предположил, что и Вед так же «переключен» на другое измерение и живет по иным нормам. Подозрения мои подтвердились, когда я показал его визитную карточку одному из своих коллег в агентстве.

— Где вы познакомились? — спросил он, явно впечатленный именем на карточке.